Конриец недоумевающе прищурился на Ксерия, потом наклонился, изучая пергамент.
Миновало несколько мгновений. Наконец Ксерий спросил:
— Вы читаете по?шейски?
Кальмемунис злобно взглянул на него исподлобья.
«Надо быть осторожнее», — понял Ксерий. Мало кто может быть более непредсказуемым, чем люди глупые и в то же время обидчивые.
— По?шейски я читаю. Но я ничего не понимаю.
— Так не годится, — сказал Ксерий, подавшись вперед на своем троне. — Ведь вы, лорд Кальмемунис, первый истинно знатный человек, которому предстоит благословить грядущую Священную войну. Для нас с вами важно понимать друг друга с полуслова, не так ли?
— Ну да, — ответил палатин. Его тон и выражение лица были напряженными, как у человека, который пытается сохранять собственное достоинство, невзирая на то, что сбит с толку.
Ксерий улыбнулся.
— Вот и хорошо. Как вам прекрасно известно, нансурская империя воевала с фаним с тех самых пор, как первые завывающие кианские кочевники прискакали сюда из пустынь. На протяжении поколений мы бились с ними на юге, теряя провинцию за провинцией под напором этих фанатиков и одновременно отражая атаки скюльвендов на севере. Эвмарна, Ксераш, даже Шайгек — утраты, оплаченные тысячами тысяч жизней сынов Нансура. Все, что теперь именуется Кианом, некогда принадлежало моим царственным предкам, палатин. А поскольку я, тот, кем я являюсь ныне, Икурей Ксерий III, — не более чем воплощение единого божественного императора, все то, что ныне зовется Кианом, некогда принадлежало мне.
Ксерий помолчал, взволнованный собственной речью и возбужденный отзвуком своего голоса среди леса мраморных колонн. Как могут они отрицать силу его ораторского мастерства?
— Находящийся перед вами договор всего?навсего обязывает вас, лорд Кальмемунис, следовать истине и справедливости, как то надлежит всем людям. А истина — неопровержимая истина! — состоит в том, что все нынешние губернии Киана на самом деле — не что иное, как провинции Нансурской империи. Подписывая этот договор, вы даете клятву исправить древнюю несправедливость. Вы обязуетесь возвратить все земли, освобожденные в ходе Священной войны, их законному владельцу.
— То есть? — переспросил Кальмемунис. Он весь аж трясся от подозрительности. Нехорошо…
— Как я уже сказал, это договор, согласно которому…
— Я расслышал с первого раза! — рявкнул Кальмемунис. — Мне об этом ничего не говорили! Шрайя это утвердил? Это приказ Майтанета?
У этого слабоумного глупца хватает наглости перебивать его?! Икурея Ксерия III, императора, которому предстоит восстановить Нансур? Какая дерзость!
— Мои военачальники доложили мне, палатин, что с вами прибыло около пятнадцати тысяч человек. Вы ведь не рассчитываете, что я буду содержать такое множество воинов даром? Богатства империи не безграничны, мой конрийский друг!
— Я?а… Я об этом ничего не знаю, — выдавил Кальмемунис — Так что я, значит, должен дать клятву, что все языческие земли, которые я завоюю, будут отданы вам? Так, что ли?
Коренастый офицер по правую руку от него наконец не выдержал.
— Не подписывайте ничего, мой палатин! Бьюсь об заклад, шрайя об этом и не подозревает!
— А вы кто такой? — рявкнул Ксерий.
— Крийатес Ксинем, — отрывисто ответил офицер, — маршал Аттремпа.
— Крийатес Ксинем, — отрывисто ответил офицер, — маршал Аттремпа.
— Аттремп… Аттремп… Скеаос, будь так добр, скажи, отчего это название кажется мне таким знакомым?
— Нетрудно ответить, о Бог Людей. Аттремп — близнец Атьерса, крепость, которую школа Завета отдала в лен дому Нерсеев. Присутствующий здесь господин Ксинем — близкий друг Нерсея Пройаса, — старый советник сделал кратчайшую паузу, несомненно для того, чтобы дать возможность своему императору осознать значение этого факта, — и, если не ошибаюсь, в детстве был его наставником в фехтовании.
Ну разумеется. Пройас не настолько глуп, чтобы позволить дураку, да еще столь могущественному, как Кальмемунис, в одиночку вести переговоры с домом Икуреев. Он прислал с ним няньку. «Ах, матушка, — подумал император, — наша репутация известна всем Трем Морям!»
— Ты забываешься, маршал! — промолвил Ксерий. — Разве ты не получил наставление от моего распорядителя церемоний? Тебе надлежит хранить молчание.
Ксинем расхохотался и сокрушенно покачал головой. Потом обернулся к Кальмемунису и сказал:
— Нас предупреждали, что такое может случиться, господин мой.
— О чем вас предупреждали, маршал?! — вскричал Ксерий. Это уже ни в какие ворота не лезет!
— Что дом Икуреев попытается играть в свои игры с тем, что свято.
— Игры? — воскликнул Кальмемунис, развернувшись к Ксерию. — Какие могут быть игры со Священной войной?! Я пришел к вам с открытой душой, император, как один Человек Бивня к другому, а вы играете в игры?
Гробовая тишина. Императору Нансура только что бросили в лицо обвинение. Самому императору!
— Я вас спросил… — Ксерий остановился, чтобы не сорваться на визг. — Я вас спросил — со всей возможной учтивостью, палатин! — подпишете ли вы договор. Либо вы его подпишете, либо вашим людям придется голодать, вот и все!
Кальмемунис принял позу человека, который вот?вот выхватит меч, и в какой?то безумный миг Ксерию отчаянно захотелось обратиться в бегство, хотя он и знал, что оружие у посетителей отобрали. Палатин, может, и был идиотом, но это был на редкость ладно сбитый идиот. Он выглядел так, словно мог одним прыжком перемахнуть все семь разделявших их ступеней.