Старая тактика, которую ум, обостренный безвыходностью, делает особенно эффективной. Вербуя шпиона, надо прежде всего успокоить его, дать понять, что речь идет отнюдь не о предательстве, а, напротив, об иной, новой, более ответственной верности. Рамки — надо давать им более широкие рамки, в которых и следует интерпретировать события нужным тебе образом. Шпион, вербующий других шпионов, прежде всего должен быть хорошим сказочником.
— Я знаю, — сказал Инрау, разглядывая ладонь своей правой руки. — Это я знаю.
— И если где?то и может найтись тайная фракция, — продолжал Ахкеймион, — то только здесь. Все названные тобою причины твоей преданности Майтанету сводятся к тому, почему у Завета должны быть свои шпионы в Тысяче Храмов. Если Консульт где?то существует, Инрау, он находится здесь.
В каком?то смысле все, что сделал Ахкеймион, — это высказал несколько утверждений, никак между собой не снизанных; однако история, представшая перед глазами Инрау, выглядела вполне отчетливо, даже если молодой человек и не сознавал, что это за история. Из всех шрайских жрецов и Хагерне Инрау будет единственным, кто способен видеть шире, единственным, кто действует, исходя из интересов, которые не будут местечковыми или порожденными самообманом. Тысяча Храмов — место хорошее, но злополучное. Его следует защитить от его же собственной невинности.
— Но Консульт… — сказал Инрау, глядя на Ахкеймиона глазами загнанной лошади. — Что, если они действительно вымерли? Если я сделаю то, чего ты хочешь, Акка, и все это окажется впустую, я буду проклят!
И оглянулся через плечо, словно боясь, что его тут же на месте поразит громом.
— Инрау, вопрос не в том, действительно ли они… Ахкеймион запнулся и умолк, увидев перепуганное лицо молодого жреца.
— В чем дело?
— Они меня увидели.
Он судорожно сглотнул.
— Шрайские рыцари, что позади меня… слева от тебя.
Ахкеймион видел, как эти рыцари вошли сюда вскоре после его прихода, но не обращал на них особого внимания: только удостоверился, что они — не из Немногих. Да и зачем? В подобных обстоятельствах бросаться в глаза — скорее преимущество. Внимание привлекают те, кто прячется и таится, а не те, кто ведет себя шумно.
Он рискнул кинуть взгляд в ту сторону, где, озаренные светом ламп, сидели трое рыцарей. Один, приземистый, с густыми курчавыми волосами, еще не снял кольчуги, но двое других были облачены в белое с золотой каймой одеяние Тысячи Храмов, почти такое же, как у Инрау, только одеяния рыцарей представляли собой странную помесь военной формы и рясы жреца. Тот, что в кольчуге, что?то рисовал в воздухе куриной костью и взахлеб рассказывал о чем?то — то ли о бабе, то ли о битве — своему товарищу напротив. Лицо человека, сидевшего между ними, отличалось ленивой надменностью, свойственной высшей касте. Он встретился глазами с Ахкеймионом и кивнул.
Не сказав ни слова своим спутникам, рыцарь встал и принялся пробираться к их столу.
— Один из них идет сюда, — сказал Ахкеймион, наливая себе еще чашу вина. — Бойся или будь спокоен, как хочешь, но предоставь говорить мне. Понял?
Молчаливый кивок.
Шрайский рыцарь стремительно лавировал между столов и посетителей, твердо отодвигая с пути замешкавшихся пьяниц. Он был аристократически худощав, высок ростом, чисто выбрит, с коротко подстриженными черными как смоль волосами.
Шрайский рыцарь стремительно лавировал между столов и посетителей, твердо отодвигая с пути замешкавшихся пьяниц. Он был аристократически худощав, высок ростом, чисто выбрит, с коротко подстриженными черными как смоль волосами. Белизна его изысканной туники, казалось, бросала вызов любой тени, но лицо было мрачнее тучи. Когда он подошел, от него пахнуло жасмином и миррой.
Инрау поднял глаза.
— Мне показалось, что я узнаю вас, — сказал рыцарь. — Инрау, верно?
— Д?да, господин Сарцелл…
Господин Сарцелл? Имя было Ахкеймиону незнакомо, однако, судя по тому, как перепугался Инрау, это кто?то весьма высокопоставленный, отнюдь не из тех, кто обычно имеет дело с мелкими храмовыми служащими. «Рыцарь?командор…» Ахкеймион заглянул за спину Сарцеллу и обнаружил, что другие два рыцаря смотрят в их сторону. Тот, что в кольчуге, подался вперед и прошептал нечто, от чего другой расхохотался. «Это какая?то шуточка. Хочет позабавить своих приятелей».
— А это кто такой, а? — осведомился Сарцелл, оборачиваясь к Ахкеймиону. — Мне кажется, он вас беспокоит.
Ахкеймион залпом проглотил вино и, грозно нахмурившись, уставился куда?то мимо рыцаря: пьяный старикан, который не привык, чтобы его перебивали.
Этот мальчишка — сын моей сестрицы, — прохрипел ни. И он по шейку в дерьме. — Потом, как бы спохватившись, добавил: — Господин.
— Ах вот как? Это почему же? Скажи, будь любезен!
Ахкеймион пошарил по карманам, словно в поисках потерявшейся монеты, и потряс головой с напускным отвращением, по?прежнему не поднимая глаз на рыцаря.
— Да потому, что ведет себя как придурок, вот почему! Хоть он и вырядился в белое с золотом, а как был самодовольным дурнем, так и остался!
— А кто ты такой, чтобы порицать шрайского жреца, а?
— Я? Да что вы, я никто! — воскликнул Ахкеймион в притворном пьяном ужасе. — Мне до мальчишки и дела нет! Это сестрица ему велела материнский наказ передать.