— Ну, так отправляйтесь без них.
— Мы бы так и поступили, но шрайя колеблется. Несколько месяцев тому назад часть Людей Бивня добыла необходимую провизию, выполнив требования императора…
— Какие требования?
— Они подписали договор, согласно которому все завоеванные земли отходили империи.
— Это неприемлемо.
— Для тех Великих Имен это было приемлемо. Они считали себя непобедимыми и полагали, будто, если они станут дожидаться остальных войск, это попросту лишит их заслуженной славы. Что такое закорючка на пергаменте по сравнению с вечной славой? И вот они выступили в поход, достигли земель фаним, и там их разбили наголову.
Скюльвенд задумчиво потер подбородок. Этот жест показался Ахкеймиону странно обезоруживающим для человека столь устрашающего вида.
— Икурей Конфас! — решительно произнес он. Пройас одобрительно поднял брови. И даже на Ахкеймиона это произвело впечатление.
— Продолжай, — сказал принц.
— Ваш шрайя боится, что без Конфаса все Священное воинство погибнет. Поэтому он отказывается потребовать, чтобы император снабдил вас провизией, боясь повторения того, что случилось раньше.
Пройас горько улыбнулся.
— Вот именно. А император, разумеется, объявил свой договор платой за Конфаса. И похоже, для того, чтобы использовать свое орудие, Майтанету придется его продать.
— То есть продать вас.
Пройас тяжело вздохнул.
— Не заблуждайся, скюльвенд. Я человек преданный и благочестивый. Я сомневаюсь не в своем шрайе, а лишь в его оценке этих последних событий. Я убежден, что император пытается нас обмануть, что, даже если мы выступим в поход, не подписав его договор, он все равно отправит нам вслед Конфаса с его колоннами, чтобы попытаться вытянуть из Священной войны все, что можно…
Ахкеймион впервые сообразил: Пройас действительно боялся, что Майтанет сдастся. А почему бы и нет? Если Святейший Шрайя смирился с Багряными Шпилями, почему бы заодно не смириться и с императорским договором?
— Мои надежды, — продолжал Пройас, — а это всего лишь надежды, — состоят в том, что Майтанет, возможно, согласится на тебя в качестве замены Конфасу. Если у нас будешь ты в качестве советника, император уже не сможет утверждать, будто наша неопытность нас погубит.
— В качестве замены главнокомандующему? — переспросил скюльвендский вождь и внезапно затрясся всем телом. Ахкеймион не сразу сообразил, что он смеется.
— Тебе это кажется забавным, скюльвенд? — озадаченно спросил Пройас.
Ахкеймион воспользовался случаем вмешаться.
— Это из?за Кийута, — быстро пробормотал он по?конрийски. — Подумай, как он должен ненавидеть Конфаса за битву при Кийуте!
— Месть? — коротко спросил Пройас, тоже на конрийском. — Думаешь, он ради этого сюда явился? Чтобы отомстить Икурею Конфасу?
— Спроси его! Зачем он сюда явился и кто остальные? Пройас оглянулся на Ахкеймиона, досада в его глазах сменилась согласием. Пыл едва не подвел принца, и он понимал это. Он едва не пригласил к своему очагу скюльвенда — скюльвенда! — при этом даже не расспросив его как следует.
— Вы не знаете нансурцев! — объяснял тем временем варвар. — Скюльвенд вместо великого Икурея Конфаса? Да тут такое начнется! Одним плачем и скрежетом зубовным не обойдется.
Пройас не обратил внимания на это замечание.
— Меня по?прежнему тревожит один вопрос, скюльвенд… Я понимаю, что твое племя было уничтожено, что твоя земля обратилась против тебя, но зачем ты явился именно сюда? Зачем скюльвенду ехать не куда?нибудь, а в империю? И зачем язычнику присоединяться к Священному воинству?
Усмешка с лица Найюра урс Скиоаты исчезла, осталась одна лишь осторожность. Ахкеймион видел, как он напрягся. Словно перед ним отворилась дверь, ведущая в какое?то ужасное место.
И тут из?за спины варвара раздался звучный голос:
— Я — причина тому, почему Найюр приехал сюда. Все воззрились на безымянного норсирайца. Человек был облачен в лохмотья, но держался царственно, как будто привык, чтобы ему беспрекословно повиновались. Однако без надменности, словно бы тяготы и скорби смягчили его природную гордыню. Женщина, цеплявшаяся за его пояс, обводила глазами всех присутствующих: похоже, их расспросы и раздражали, и удивляли ее. Ее взгляд словно говорил: «Да как же, как же вы сами не видите?»
— А кто ты, собственно, такой? — осведомился Пройас.
Ее взгляд словно говорил: «Да как же, как же вы сами не видите?»
— А кто ты, собственно, такой? — осведомился Пройас. Ясные голубые глаза моргнули. Норсираец чуть заметно кивнул головой, как равный равному.
— Я — Анасуримбор Келлхус, сын Моэнгхуса, — сказал он по?шейски с сильным акцентом. — Князь с севера. Из Атритау.
Ахкеймион уставился на него, еще не понимая, в чем дело. Потом наконец до него дошло. Имя «Анасуримбор» едва не сбило его с ног. Он невольно схватил Пройаса за руку и сам подался вперед.
«Этого не может быть!»
Пройас бросил на него пристальный взгляд, призывая помалкивать. «Потом, потом обо всем расспросишь, адепт!» И снова перевел взгляд на чужестранца.
— Прославленное имя.
— Мое происхождение от меня не зависит, — ответил норсираец.
«Один из моих потомков вернется, Сесватха…»
— Ты не очень похож на князя. Должен ли я поверить, что ты равен мне?