Дыхание ее участилось. Между ног сделалось горячо.
На этот раз она не стала отворачиваться.
«Чего тебе надо?»
Он упорно смотрел на нее, выдерживая ту паузу длиной в мгновение, которая скрепляет все молчаливые договоры. Потом слегка качнул головой в сторону конца рынка и обратно.
Она нервно отвернулась. Сердце в груди затрепыхалось.
— Спасибо, — пробормотала она торговцу и отвернулась. Тот сердито всплеснул руками. Эсменет тупо побрела в том направлении, куда указал незнакомец.
Она видела его краем глаза сквозь расплывчатую толпу — он шел следом за ней. Он держался на расстоянии, однако Эсменет казалось, будто он уже прижался потной грудью к ее спине, а своими узкими бедрами к ее ягодицам, трется об нее и что?то шепчет ей на ухо. Она хватала воздух ртом и шла все быстрее, как будто за ней гнались.
«Я этого хочу!»
Они очутились посреди опустевших загонов для жертвенного скота. Пахло навозом. Над головой возвышались наружные здания храмового комплекса. Каким?то образом, не сказав друг другу ни слова, они сошлись в полумраке пустынного тупичка.
На этот раз от него пахло обожженной солнцем кожей.
На этот раз от него пахло обожженной солнцем кожей. Его поцелуй был сокрушителен, даже жесток. Она всхлипнула, забралась языком поглубже ему в рот, ощупывая края его зубов, острые, точно ножи.
— О да! — воскликнул, почти вскрикнул он. — Как хорошо!
Он стиснул ее левую грудь. Другая его рука скользнула ей под юбку, погладила внутреннюю сторону ее бедер.
— Нет! — воскликнула она и оттолкнула его.
— Чего? — Он перегнулся через ее руки, пытаясь снова поцеловать ее.
Она отвернулась.
— А деньги? — выдохнула она и фальшиво хохотнула. — Бесплатной закуски не бывает!
— Ох, Сейен! Сколько?
— Двенадцать талантов. Серебряных!
— Шлюха! — прошипел он. — Так ты шлюха!
— Я — двенадцать серебряных талантов…
Гвардеец заколебался.
— Ладно, по рукам.
Он принялся рыться в кошельке, потом взглянул на нее, пока она нервно одергивала юбку.
— А это что такое? — осведомился он.
Она проследила направление его взгляда — он смотрел на запястье ее левой руки.
— Ничего.
— В самом деле? Вообще?то я уже видел это «ничего». Это подделка татуировок, которые носят жрицы Гиерры, вот это что такое! В Сумне так клеймят своих шлюх.
— Ну, и что с того?
Мужчина ухмыльнулся.
— Я дам тебе двенадцать талантов. Медных.
— Серебряных, — возразила она. Ее голос звучал неуверенно.
— Раздавленный персик есть раздавленный персик, как его ни ряди!
— Ладно… — прошептала она, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.
— Чего?чего?
— Ладно! Давай быстрее!
Он вытащил из кошелька монеты. Эсменет заметила, что сквозь его пальцы проскользнула разрубленная пополам серебряная монета. Она схватила потные медяки. Он задрал подол ее хасы и вонзился в нее. Она кончила почти сразу, выдохнув сквозь стиснутые зубы и слабо застучала по его плечам кулаками с монетами. Он продолжал двигаться взад?вперед, медленно, но сильно. Снова и снова, каждый раз постанывая чуть громче.
— Сейен милостивый! — горячо выдохнул он ей в ухо.
Она снова кончила, на этот раз вскрикнув. Затем почувствовала, как он содрогнулся, ощутила последний, самый сильный толчок, глубоко, как будто он стремился добраться до самой ее середки.
— Клянусь Богом! — ахнул он.
Он вышел, выпутался из ее объятий. Он, казалось, смотрел сквозь нее.
— Клянусь Богом… — повторил он, уже с другой интонацией. — Что же я наделал?
Эсменет, задыхаясь, коснулась его щеки, но он отступил назад, пытаясь разгладить свою юбочку. Она мельком увидела цепочку влажных пятен, тень обмякающего фаллоса.
Он не мог смотреть на нее, поэтому отвернулся к светлому входу в тупичок. И побрел к нему как ошеломленный.
Она привалилась к стене и смотрела, как он вышел на солнце и наконец пришел в себя — или по крайней мере сумел сделать вид. Он исчез за углом, а Эсменет запрокинула голову, тяжело дыша, неуклюже разглаживая свою хасу. Потом сглотнула. Она чувствовала, как его семя течет у нее по ноге — сперва горячее, потом прохладное, как слеза, сбегающая к подбородку.
Она как будто только теперь заметила, как тут воняет. Увидела, как блеснула посреди тухлой, безглазой рыбы его половинка серебряной монеты.
Эсменет повернулась, не отрывая плеча от глинобитной стены, выглянула на ярко освещенную агору. Выронила медяки.
Зажмурилась — и увидела черное семя, размазанное у нее по животу.
И бросилась бежать, одна?одинешенька.
Эсменет поняла, что Ханса плакала. Левый глаз у нее выглядел так, словно скоро опухнет. Эритга, разводившая костер, подняла голову. У этой поперек лица багровел длинный рубец — видимо, от палки торговца, — но в остальном она выглядела невредимой. Она усмехнулась, как веснушчатый шакал, подняла свои невидимые бровки и посмотрела в сторону шатра.
Сарцелл ждал внутри. Он сидел в темноте, не разводя огня.
— Я по тебе соскучился, — сказал Сарцелл.
Эсменет улыбнулась, несмотря на то что голос его звучал странно.
— И я тоже.
— Где ты была?
— Гуляла.
— Гуляла…
Он фыркнул носом.
— Где гуляла?
— По городу. По рынкам. А тебе?то что?
Он смотрел на нее как?то странно. Как будто… обнюхивал, что ли.
Потом вскочил, схватил ее за руку и притянул к себе — так стремительно, что Эсменет ахнула.