Не ради отпущения грехов и не во славу Последнего Пророка — и, если уж на то пошло, даже не затем, чтобы создать свое собственное королевство. Нет. У Кальмемуниса была воровская душонка. Он отправился в поход затем, чтобы слава победы не досталась Пройасу.
Ахкеймион, пораженный внезапно пришедшей мыслью, уставился на своего друга.
— Но ты, Ксин… Ты ведь действительно отправился в этот поход ради Последнего Пророка! Что ты думаешь по поводу всех этих ссор и тайных замыслов?
На миг показалось, что Ксинем застигнут этим вопросом врасплох.
— Да, конечно, ты прав, — медленно произнес он. — Меня это должно возмущать. Но, сдается мне, я заранее предвидел, что так оно и будет. Откровенно говоря, меня больше волнует, что по этому поводу подумает Пройас.
— А почему?
— Вести о катастрофе, несомненно, ужаснут его. Но все это сведение счетов, все эти интриги…
Ксинем поколебался, словно еще раз прикидывал, стоит ли говорить нечто, о чем он сто раз думал про себя, но еще ни разу не высказывал вслух.
— Я прибыл сюда в числе первых, Акка. Пройас прислал меня, чтобы я согласовывал действия всех конрийцев, которые придут сюда следом за мной. Я был частью Священного воинства с тех самых пор, как под стенами Момемна возвели первые шатры. Я знаю, что основная масса тех, кто здесь собрался, — люди благочестивые. Хорошие люди, независимо от того, к какой нации они принадлежат. И все они слышали о Нерсее Пройасе и о том, как его уважает Майтанет. Все они, даже другие Великие Имена, такие, как Готьелк или Саубон, готовы идти за ним. Так что исход этой игры с императором во многом зависит от того, как поведет себя Пройас…
— А Пройас часто поступает непрактично, — закончил Ахкеймион. — Ты боишься, что в этой игре с императором на первый план выступит Пройас?судия, а не Пройас?тактик.
— Вот именно. В настоящий момент император держит Священное воинство в заложниках. Он отказывается выдавать нам больше провианта, чем то необходимо для содержания войска, пока мы не подпишем этот его договор. Разумеется, Майтанет может повелеть снабдить Священное воинство провиантом под страхом отлучения, но сейчас кажется, что даже он колеблется. Уничтожение Священного воинства простецов убедило его, что мы обречены, если с нами не будет Икурея Конфаса. Кианцы показали зубы, и, похоже, одной веры недостаточно для того, чтобы их победить. И кто сумеет лучше провести нас через эти коварные мели, чем великий главнокомандующий, который только что одолел самих скюльвендов? Но даже такой могущественный шрайя, как Майтанет, не может заставить императора отправить против язычников своего единственного наследника. И, разумеется, император не пошлет Конфаса, если Великие Имена не подпишут договор. Ахкеймион криво усмехнулся.
— Если я когда?нибудь вздумаю встретиться с этим императором на узенькой дорожке, напомни мне, что делать этого не стоит.
— Это демон! — зло бросил Ксинем. — Хитроумный демон. И если Пройас не сумеет его обойти, все мы отправимся проливать кровь не за Айнри Сейена, а за Икурея Ксерия III.
Имя Последнего Пророка почему?то напомнило Ахкеймиону, как он продрог. Он тупо взглянул на серебряные и ониксовые фигуры на доске. Потом наклонился, взял маленький, окатанный морем камешек, который стоял на доске вместо недостающей фигуры, и выкинул его в ослепительно?белую пыль за пределами навеса. Игра внезапно показалась ему ребяческой.
— Так ты что, сдаешься? — спросил Ксинем.
Конриец был разочарован: он еще надеялся выиграть.
— Мне не на что надеяться, — ответил Ахкеймион, думая не о бенджуке, а о Пройасе. Когда принц явится сюда, то будет чувствовать себя как в осаде, а Ахкеймиону придется еще сильнее загнать его в угол, рассказав ему, что даже его драгоценный шрайя ведет какую?то темную игру.
В шатре, несмотря на зимний мрак, было тепло. Эсменет села, обняв колени. И кто бы мог подумать, что от верховой езды так болят ноги?
— Ты думаешь о ком?то другом, — сказал Сарцелл. «У него голос совсем другой, — подумала она. — Такой уверенный…»
— Да.
— Видимо, об адепте Завета?
Шок. Но потом Эсменет вспомнила, как говорила ему…
— И что с того? — спросила она.
Он улыбнулся, и Эсменет, как всегда, почувствовала одновременно восторг и тревогу. Может, это из?за его зубов? Или из?за губ?
— Да так, — ответил он. — Адепты Завета — дураки. Все Три Моря это знают… Знаешь, что нильнамешцы говорят о женщинах, которые любят дураков?
Она повернула голову в его сторону, смерила его томным взглядом.
— Нет. И что же говорят нильнамешцы?
— Что когда они спят, то не видят снов. И он мягко повалил ее на свою подушку.
ГЛАВА 11
МОМЕМН
«Разум, пишет Айенсис, это способность преодолевать невиданные прежде препятствия ради удовлетворения желаний. Человека от зверей отличает именно его способность преодолевать бесконечные препятствия с помощью разума.
Однако Айенсис перепутал случайное и существенное. Куда важнее способности преодолевать бесконечные препятствия способность противостоять им. Человек отличается не тем, что рассуждает, а тем, что он молится».
Экьянн, «Послания», I, 44
Конец зимы, 4111 год Бивня, Момемн