— И это могут быть очень жёсткие действия, — добавил Санба.
— Вплоть до стерилизации мятежных планет. Такого ещё не случалось, но законом подобная мера предусмотрена…
31-й год после Высадки, 13-го числа 4-го месяца. Полдень
— Жил на свете волк-сирота. Родители его умерли, когда он был совсем маленьким, он и не помнил их вовсе, помнил только тётку свою, жил он у неё, пока не попала серая в волчью яму, да ведьму одну помнил, которая пригрела и прикормила сироту, научила кой-чему полезному по хозяйству, и всё у них было бы хорошо, но не в добрый час пошла старушка на реку за рыбкой, провалилась под лёд и утонула.
С тех пор скитался сирота по лесам в одиночестве. Родни у него не осталось, да и вообще в тех краях волки как-то не приживались, что ли, а те, что жили, славились нелюдимостью и чужих не привечали.
И вот однажды, усталый и измученный, выбрался молодой волк на берег лесного озера — и увидел прекрасный замок, маленький, чистенький, аккуратный, с зубчатыми стенами, высокими воротами, подъёмным мостом, затейливыми башенками и могучим центральным манором, над которым поднималась в небо главная башня с единственным окошком на самом верху.
Прошёл сирота по мосту, постучался в ворота и попросился переночевать. Открыл ему сам хозяин замка — высокий красивый мужчина с густой рыжей шевелюрой и окладистой рыжей бородой, именем Рапунцель. Ничему не удивился и пригласил сироту к своему очагу.
В тот вечер впервые за многие месяцы волк-сирота спал в тепле, сытый и довольный. И так ему у Рапунцеля понравилось, что наутро попросился он в услужение. Хозяин охотно согласился, ибо слуг у него не водилось, и тут же выдал сироте огромную связку ключей от всех комнат замка, а на шею повязал красивый шёлковый бант, белый, как снег, и шапочку подарил, красную, как кровь.
Молодой волк страшно гордился подарками и носил их не снимая. Ни минутки не сидел он без работы — чистил, мыл, стирал, готовил, расставлял и переставлял, смазывал петли вор о т и в о рот моста, вытряхивал ковры, начищал крыши башенок, мёл двор, пропалывал и поливал сад, запасал воду, укреплял стены, менял свечи в люстрах, натирал паркет, заботился о лошадях, полировал оружие, проветривал одежды, стелил постель и всегда сохранял хорошее настроение, потому что был он доброго нрава, трудолюбивый и старательный.
Только после захода солнца переставал он хлопотать по дому, выходил в сад, ложился под розовым кустом и устремлял свой взор на окошко высокой замковой башни. Его острый слух ловил обрывки песенки, которую напевал там, наверху, милый девичий голосок, а когда сумерки сменяла ночь, из окошка обрушивался водопад роскошных рыжих волос, лишь немного — примерно два человеческих роста — не достававших до земли. Волк-сирота засыпал, и ему снилось, что прошёл год, или два, или три, и волосы прекрасной девушки выросли настолько, что почти коснулись земли, и он взбирается по ним к заветному окошку, из которого слышится милая его сердцу песенка…
По утрам хозяин замка часто уезжал на охоту, а к вечеру обязательно возвращался. Каждый раз перед отъездом он наказывал молодому волку:
— Можешь открывать любые двери и заходить во все комнаты, только ту дверь, у подножия главной башни, не открывай и внутрь башни не заходи.
Сирота его слушался, и всё у них шло хорошо.
Но не бывает так, чтобы всё шло хорошо и ничего не менялось. В один тёплый погожий денек, когда работал волк-сирота в саду, поднял он взор к заветному окошку, и закружилась у него голова, затуманился разум, забыл он хозяйский наказ и своё обещание — и побежал к запретной двери.
Скрипнул в замочной скважине единственный ключ, которому доселе не было применения, отворилась тяжёлая дверь, и волк-сирота застыл на пороге, ничего не видя после яркого дневного света.
Ещё не поздно было поворотить назад, избегнув непоправимого, но попутал бес несчастного сироту, и молодой волк шагнул внутрь и притворил за собой дверь.
Он постоял немного, привыкая к полумраку, осторожно двинулся вперёд… и оцепенел.
В самом центре круглой комнаты стояла огромная каменная чаша, налитая до половины чем-то тёмным, — и острое волчье обоняние обжёг запах крови. Но самое страшное — по стенам круглой комнаты были развешаны волчьи шкуры, а на полу грудой валялись волчьи черепа.
Застонал молодой волк, задохнулся от ужаса, схватился невольно за свой шёлковый бант — и лёгкий белый лоскут соскользнул с шеи и упал прямо в чашу.
Не помня себя волк выдернул ленту из чаши, подставил свою красную шапочку, чтобы не испачкать пол каплями крови, выскочил за дверь, запер её и помчался на озеро. Долго-долго, и песком, и илом, и глиной и просто лапами пытался замыть он страшное кровавое пятно, но ничего у него не получалось.
Тогда спрятал он свой бант под розовым кустом, закопал там же красную шапочку и, ни жив ни мёртв, стал дожидаться хозяина.
Рапунцель приехал, как всегда, к вечеру. Посмотрел он на своего слугу и сразу всё понял.
— Пойдём со мной, — велел он и повёл сироту в запретную комнату.
Несчастный молодой волк шёл за ним по пятам, дрожа, как осиновый лист. Ноги его заплетались, язык отнялся, взор затуманился. Переступил он уже знакомый порог и затрясся по-заячьи. Со всех сторон окружали его круглые стены, увешанные волчьими шкурами, в нос ударил запах мёртвой крови…