Автор: Андрей Лазарчук
Жанр: Фантастика
Год: 2003 год
,
Андрей Лазарчук, Ирина Андронати. Сироты небесные
Космополиты — 2
На самом деле чёрную кошку в тёмной комнате найти чрезвычайно легко — особенно если ты мышь.
Я. Дворжак
Пролог
Корабельный день 1374-й, то есть примерно 1 сентября 1984 года.
Разбудили пинком.
Тяжело и паутинно-липко что-то снилось, выдраться из этого не удалось, а просто в паутине возникла фиолетовая муть корабельного трюма и вонючее месиво тел — все двери и перегородки поднялись, пространство распахнулось, — и звуки, как обычно, гасли, оставив после себя только шипение и шерстяной шорох, будто сплелись и не могут разобраться множество мохнатых раздражённых пауков…
Потом Олега пнули ещё раз, плеснули водой в лицо и рывком поставили на ноги, и тогда он понял, что в мире что-то по-настоящему изменилось. То есть стояла всё та же фиолетовая полутьма, в которой далёкие предметы казались невозможно резкими, а близкие теряли контуры и пропадали вовсе. Все куда-то рвались, с беззвучным ором, как рвались уже не один раз, приходя в исступление от однообразия, готовые хотя бы и на смерть — лишь бы что-то переменилось; и как всегда в дни бунтов, включалось подавление звуков — и в этом проклятом шорохе потрескивали слабые белые искорки «прижигалок»… Проклятье, он не мог проснуться, всё было как всегда, его тряс за грудки Ярослав и лупила по морде Ленка, очнись, очнись, очнись же! — а он всё падал обратно на нары, ноги не слушались.
Пол под ногами провернулся и ухнул вниз, все повалились, а Олег наконец пришёл в себя. Иллюзия падения, испуг, он всегда боялся высоты… это подействовало, как понюшка нашатыря.
Он снова был.
Лёгкий и прочный, словно скрученный из пружинной проволоки.
И голова ясная, слишком ясная, пустая, потом это пройдёт, он знал.
На полусогнутых, расставив руки и чуть склонив голову, он балансировал на палубе, уходящей из-под ног; её корежило и выкручивало, как хлипкий плот, угодивший в бурю.
Он удерживался, он крепко стоял, как будто от этого что-то зависело.
Потом стало тяжело, ещё тяжелее, и он сел, не удержался, лёг.
Вдруг загорелся свет. Это было не дневное освещение и не вечерняя подсветка — а зеленоватые волны, медленно бегущие по воздуху сверху вниз.
Воздух стал полосатым.
Потом прекратился шорох глушения, и в уши врезался многоголосый крик.
Можно встать.
Можно встать. Палубу уже не качает, но кажется, что она чуть наклонена.
— …финиш! — это кричал Ярослав. — Финиш, финиш, финиш!
И Ленка прыгала рядом.
И вдруг голова раздулась, как воздушный шарик; дикой болью пробило уши. Воздух рванулся, что-то полетело и закружилось.
Снова крики. А потом Олег увидел, как упали барьеры, отгораживавшие трюм от центрального отсека.
Словно днище исполинской закопчённой кастрюли, висел вверху мостик. Трапы были убраны, на тонком ободке галереи стояли несколько пилотов в голубом и смотрели вниз. Вокруг мостика отсвечивали огромные тёмные выпуклые линзы — катера. В одном из них его привезли сюда, беспомощного и вялого, как снулая рыба.
Почти все нары тогда ещё были пустыми…
Зелёные волны света сбегали оттуда, омывали весь громадный, как стадион, трюм, и сходились в самом низу. Там зияло чёрное отверстие люка — открытого настежь.
Он был огромен, этот люк.
И настала тишина. Кто-то плакал, но это не считалось.
Три тысячи сто двадцать четыре человека молча смотрели в пятно черноты.
Удар сердца. Ещё удар.
Потом снова начался ужас.
Врубили сирены — не слишком громкие, их можно было переорать, но — нельзя было пересилить нагнетаемый ими ужас. Разве — удавалось какое-то время держать себя в руках…
Потом по проходам между нарами побежали надсмотрщики в сером, грозя «прижигалками», люди хватали пожитки, неслись к люку. Спокойно, говорил Ярослав, он сгрёб Ленку, она молча билась, спокойно, мы дома, уже дома…
Олег выволок из-под нар их общий с Ярославом мешок. В числе прочего там лежал маленький нож, выточенный из подвернувшейся во время очередного бунта полоски тёмного металла.
У Ленки пожиток не было: с месяц назад всё украли. Пытались искать, но ничего так и не всплыло.
Ближе к люку двигались уже в плотной толпе, всё медленнее и медленнее. Кто-то упал. Подняли, понесли. Олегу попало «прижигалкой» — в задницу, на самом слабом уровне, и следа не останется — но всё равно: заныло в боку, в плече, под сердцем, — напоминая о событиях прошлого лета…
А потом — пахнуло в лицо холодным, почти морозным воздухом. Сирены замолкли, но от этого стало страшнее.
Олег ещё запомнил, как спускались по трапу. Потом — вспыхнул молочно-белый непрозрачный свет…
Прошёл год.
Потом ещё год.
Потом прошло десять…
Олег встал. Тело слушалось, но не точно, забывчиво, с запозданием.
Тьма была та, от которой за прошедшие годы отвыкли: чёрная. Прямо и высоко горел лохматый беззвучный и бесцветный огонь. Изредка от него отрывались искры и падали вниз.
Шёл медленный, редкий и очень тёплый — парной — дождь.
Олег повернулся к огню спиной. Перед ним открылось поле сражения: земля была устлана телами. Местами плавали клочья тумана. То здесь, то там кто-то понуро бродил между телами.