— Не понимаю… — сдавленно сказал Михель и полез обратно в кабину.
Олег расхохотался.
— Почему вы смеётесь? — обиженно сказал из кабины Михель, — Ничего смешного… На Земле — змея. Ну, я и подумал…
Жуки, описав круг, вернулись и с ходу опустились на раненого.
— Эй! — Ярослав заозирался, потом подхватил с земли обломанную ветку. — Вот я…
— Постой, — поднял руку Олег. — Не трогай.
Жуки топтались на лежащем как-то очень целенаправленно. Деловито. Вот один ткнулся усиками в жуткий след прижигалки, замер. Несколько мелких движений… Два других жука тоже выбрали себе пятна от ударов. Олег и Ярослав переглянулись. Наверное, всё шло как надо. Просто непривычно.
Грюк… Грюк… Пятясь, Вовочка с Михелем выволакивали что-то большое и тяжёлое. Ярослав, стараясь не спугнуть странных насекомых, медленно сместился мальчишкам на выручку.
— Да мы сами, пан Ярек…
— Бросьте пока. Похоже, чутьё вас, парни, не подвело.
— Что?
— Смотрите.
Как по команде, все три жука одновременно вкололи в пятна острые хоботки-стилеты и, страшно напрягшись, что-то впрыснули под мёртвую кожу. После чего очень медленно, внезапно отяжелев, сползли с тела и остались лежать рядом, поджав ножки.
— Что думаешь, учитель? — спросил Ярослав. Он сел рядом с раненым, сорвал травинку и стал жевать. — Что всё это значит?
— Была такая наука — бионика…
— Я тебя не про науку. Я тебя про плутовской роман. Смотри: у нас на руках без пяти минут покойник. У нас погоня на хвосте…
— А здесь стоит что-то очень похожее на летательный аппарат. Ты это имеешь в виду?
— Ага.
— Уй!.. О-о… — на два голоса прогудели мальчишки.
— Остаётся всего ничего: научиться им управлять.
— Ну, ты же у нас летающий колдун…
— Не дашь забыть… — проворчал Ярослав и поднялся. — Дурная затея… Да и куда лететь?
Он всунулся в кораблик.
А не тесно — он одобрительно окинул взглядом салон. Два пилотских места, утопленные в полу, какой-то кожух-горб между ними, а позади — пустой объём почти как в автобусике РАФ. Нет, поменьше — покороче потому что — но не намного. Перевозка пассажиров не предусмотрена… а вот это что? Хм. Будь это земная техника, решил бы — крепления для носилок. Двое носилок, одни на пол, другие под потолок. Интересно…
Так, а что у нас с управлением?
С управлением был полный швах. Полный и окончательный. Никаких приборов, только несколько больших квадратных кнопок без подписей. Да и были бы подписи… Ага, вот есть рычаги — прямо под руками, не сразу в глаза бросаются.
А толку?
— Олег! — внезапно ввинтился в голову пронзительный Вовочкин голос. — Ты рассказывал, что земные кошки — которые мелкие — на больного человека залазят и его своим теплом лечат.
— Ты рассказывал, что земные кошки — которые мелкие — на больного человека залазят и его своим теплом лечат. Может, большого кота человеком лечить можно?
— Тобой только заразить можно, — заметил Артём. Пришёл, значит. Значит, перекусить уже сготовил. — А животное ни в чём не виновато.
— Не животное, а разумное гуманоидное существо, — строго поправил Олег. — Можно сказать, человек.
Кряхтя, Ярослав забрался в пилотское кресло. Оно было тесновато для него, но сидеть можно. Ноги упёрлись в скошенный пол — никаких педалей. Забавно… Он взялся за рычаги — наверное, удобные для шестипалых лап… так, а если переменить пальцы… нет, вполне удобоваримо. Знать бы только, для чего они служат. Где газ, где тормоз, где переключение скоростей?
Он вспомнил, как в институте, в общаге, какой-то очень пожилой студент, корчивший из себя бывшего секретного лётчика, рассказывал о ночном бое с чёрным американским самолётом: «Я за ним, а он от меня! Я за ним, а он от меня! Вверх идёт, вверх. Ну, думаю, врёшь, у тебя у мотора мощ и больше, зато я вожу лучше. Сбрасываю на первую скорость — и по газам, педаль в пол…» Ярослав, к тому времени налетавший в аэроклубе сорок часов на Як-12, морщился, слушая дурацкие байки, но молчал: чудак угощал всех копчёной кабанятиной, а за это многое можно было простить.
Как же они всё-таки летают без приборов-то?..
Потом он понял, что уже довольно долго разглядывает пристально чёрный блестящий шлем, лежащий перед лобовым стеклом. Шлем соединялся плетёным шлангом с тем горбом, который разделял пилотские места. Может быть, приборы выведены в шлем — проекция на стекло или ещё как-то? В аэроклубе говорили, что такие разработки ведутся. Куда ни повернёшь голову — основные приборы перед тобой, не нужно дёргаться-отвлекаться. А здесь и скорости другие…
Он взял шлем, покрутил. Не было никакого стекла — лицо закрывалось совершенно непрозрачным щитком с пружинящей прокладкой изнутри. А ведь может статься и так, подумал он, что кораблик этот управляется мимическими мышцами или вообще биотоками… ну, тогда ловить нечего. Придётся сначала вылечить пилота, а потом думать дальше.
И просто от некуда девать руки, пока ждёшь, что придумается, без всякой оформленной мысли, он надел шлем — ну, примерить, что ли.
Секунду или две не происходило ничего…
* * *
Они шли медленно, часто отдыхая, и рассвет застал их в пути. Но уже почти у самого города — вон, крыши видны! — Спартак лёг в траву и забормотал что-то неразборчиво. Артурчик перевернул его лицом вверх и испугался: морда брата стала худой и незнакомой, губы по цвету слились с кожей, в уголках рта запеклась пена. От глаз остались щёлки, виднелись красноватые белки, и всё. Дышал Портос коротко и резко.