Покурили. Тебе надо идти, дорогой? Да, работа не ждёт…
На работу, на работу, на любимую работу!
На любимую проклятую…
По дороге Некрон подхватил Иссу и дока Римму — они дисциплинированно ждали его там, где договаривались. Проблем с Иссой не ожидалось, дисциплина у пилотов в крови — а Римма… но она пообещала перед отлётом, что будет паинькой, — и пока что обещание держала. Видимо, длительное общение с Геловани пошло ей на пользу…
Пол Раутер, похоже, собирал чемодан. Почти лысый, с торчащими разнокалиберными ушками, с выпуклыми серыми глазками за круглыми очками, сидящими криво. Либо завзятый интриган, либо постоянная мишень для чужих интриг.
— Пол? Очень приятно, это Римма, ваша коллега, а я Юрий, инженер, моя специализация — системы безопасности. Можем мы поговорить без протокола?
— Валяйте.
— Мы прилетели за нашими парнями, ну и попутно — уточнить кое-что на месте. Поможете?
— Что-нибудь поднести?
— Три чистых бокала. Ну, давайте стаканчики…
Он полез за очередным «Багратионом».
И, усевшись поудобнее и глядя на доктора Раутера поверх уровня жидкости, Некрон заговорил медленно и отчетливо:
— Боюсь, что происходит что-то совсем непонятное. Вот смотрите: две тысячи тринадцатый год — мы сделали выборку по лётным частям, расположенным в Европейской части России, Северной Европе и Северной Канаде, — тысяча шестьсот три посадки на аварийных площадках, из них пятьдесят шесть — на площадке Курбэ; травм при посадке всего сто девяносто, из них на Курбэ — семь.
Четырнадцатый год: посадок по всему миру четыре тысячи одиннадцать, на Курбэ — двести сорок девять; травм всего — пятьсот ровно, из них на Курбэ — сто тридцать девять. Наконец, первый месяц этого года: посадок всего сто три, травм — девятнадцать, из них на Курбэ — двадцать одна посадка и одиннадцать травм…
— Я это знаю, — сказал Пол. — Что дальше?
— Естественно, возникают вопросы. Естественно, их задают начальнику медчасти и получают ответ, что это следствие гипердиагностики, а сама гипердиагностика — неизбежно вытекает из новой схемы медицинской реабилитации и так далее. То есть здоровых людей вполне сознательно отправляют на больничные койки на два, на три дня, на неделю… Это что: кто-то набирает материал для диссертации? Или ещё один способ получить дополнительное финансирование?
— Курбэ среди пилотов становится чем-то вроде подпольного курорта… — низким грудным голосом добавила Римма, и Пол, вздрогнув, стал смотреть только на неё. — Нередко сюда падают специально.
— Что вы хотите от меня? — спросил он. — Я могу подтвердить эти цифры. Я могу также подтвердить, что все мельчайшие отклонения в состоянии пилотов трактуются как симптомы локомоционных травм. Методика всё ещё расценивается как экспериментальная, но она одобрена на самом верху…
— Но вы-то против такого подхода?
— Кто вам сказал?
— Не важно. Важно, что вы против. Почему?
— Давайте это пропустим, — сказал Пол. — Какой будет самый главный вопрос?
Некрон и Римма переглянулись.
— Что здесь происходит, Пол? — спросила Римма. — Что здесь делают с мальчиками?
Вяловатые губы врача свело мгновенной судорогой.
— Не знаю, — сказал он. — Что-то делают. Я не смог выяснить. Я пытался. Но не смог.
…То, что происходит что-то неправильное, непонятное, — Пол начал улавливать с год назад, прошлой зимой или ранней весной. Имеется в виду — астрономической ранней весной. Здесь это был конец лета — начало осени. Он как раз продлил на год свой контракт: работа на Флот неплохо оплачивалась, что позволяло не затягивать с погашением кредитов на обучение, а главное — давала примерно те же льготы, что и армейская служба, то есть — получить ещё одно высшее образование почти бесплатно. Пол уже списался с Массачусетским технологическим… в будущем он видел себя не столько практикующим врачом, сколько инженером, создателем медицинских роботов-манипуляторов. Он не сомневался, что электроника возродится — пусть на другой элементной базе, скажем, биологической. У него уже опубликовано с десяток статей… Так вот, год назад здесь что-то изменилось. Не резко. А так, словно замечаешь краем глаза какое-то движение в тени, посмотрел — ничего нет. Потом опять замечаешь…
Не всё можно объяснить словами. То, что можно объяснить, — не ложится ни в какую систему.
Несколько человек из тех, кого Пол хорошо узнал за время работы и с кем дружил, вдруг переменились. Как сказал Винбо, каждый из них получил в подарок маленький Диснейленд, но со строгим условием, что не проболтается. И они изо всех сил стараются не похвастаться. Вот Винбо не получил. И Пол тоже. Как-то постепенно они оказались вне круга.
Полковник медслужбы Поль Круа, кроме того, за одну ночь овладел всеми секретами покера, бриджа и преферанса. Чувствуется, что он иногда заставляет себя проигрывать.
Полковник медслужбы Поль Круа, кроме того, за одну ночь овладел всеми секретами покера, бриджа и преферанса. Чувствуется, что он иногда заставляет себя проигрывать. Правда, это у него получается не очень артистично.
Вдруг, совсем недавно, пошла трещинка между представителями разных стран. Вернее, не так: не пошла трещинка, а старательно прокапывается, проковыривается трещинка. Вот, например, он, Пол, и Винбо — в прекрасных отношениях, честное слово, но все кругом уверены, что тот и другой тайно враждуют и вообще являются центрами будущего мятежа и гражданской войны: один за Восточную Америку, другой — за Калифорнию. Вербуют сторонников, точат отвертки и ланцеты… Переубедить никого невозможно.