В руке его появилась воображаемая шпага, он отсалютовал ею и лихо вогнал в ножны.
— И ведь скажут — скажут! — горько произнёс Артур, показывая на Вовочку, — что нас было пятеро…
— Слышали, что было вчера вечером? — без перехода выпалил Вовочка.
— Ну… — Артур поглядел на Артёма, на Портоса, потом все вместе — на Михеля. Михель пожал плечами.
— Что-то летающее навернулось за Пятнистым лесом. Точно говорю. Сам видел.
— А ещё кто-нибудь видел? — спросил Михель.
— Бабка видела. Мы с ней как раз вышли индюков разнять. И прямо над нами… Наверное, много кто видел. Я думал, лес загорится, но нет, ничего. Значит, за лесом грохнулось, в солончаках. Пошли, что ли? По дороге дорасскажу…
Впрочем, добавить к рассказу Вовочка смог немногое. Что-то большое, горя огнём и роняя искры, пролетело с востока, со стороны Иглы, на север — и там упало на землю. Кажется, был взрыв — очень далёкая вспышка. Но звук уже не дошёл.
— А потом никто туда не летал? — спросил Михель.
— Нет ещё. Но, наверное, будут.
И как бы в подтверждение этим словам сверху донёсся негромкий шелестящий звук. Все подняли головы, но, как ни всматривались в светлеющее небо, ничего разглядеть не смогли.
Сзади раздался ясный звонкий голос:
— Атос!
Поворачиваясь, Артём нехотя разлепил губы:
— Я.
— Портос!
— Я! — гаркнул Спартак.
— Арамис!
— Н-да? — небрежно отозвался Артур.
А Михель еле слышным шёпотом добавил:
— И д`Артаньян.
Но все услышали и внимательно посмотрели на кандидата в д`Артаньяны, и только Олег Палыч (без посторонних — просто Олег) сказал:
— Ну-ну…
— Чтоб вы знали, все эти мушкетёры не стоят и мизинца Миледи, — презрительно сказал Вовочка, демонстрируя присутствующим собственный мизинец, достаточно грязный и с обгрызенным ногтем.
— Пара-пара-парадуемся!.. — немелодично завопил он и вприпрыжку помчался по дорожке.
Доски заходили ходуном.
— А ну тише, придурок! — скомандовал Олег. — Давно не штрафовали? Солнце ещё не взошло.
— Да ладно, сегодня праздник. Уже всех и без нас перебудили.
— Вот мы и будем отдуваться за всех. Пошли. Теряем время.
Учитель Олег Палыч Сырцов вёл в школе самые важные предметы — выживание, естествознание, труды, историю Земли, русский язык и литературу — и был бессменным старшим пионервожатым. Хапнули его прямо из «Артека», вместе с надувным матрасом, аж в восемьдесят втором году, и он больше трёх лет провёл на борту корабля — пока не заполнились трюмы. Всё это время он не оставлял надежд на возвращение, строил планы восстания и побега и переживал, что коллеги наверняка объяснили его исчезновение тем, что он утонул в пьяном виде или уплыл на матрасе в Турцию. В свои пятьдесят шесть Олег выглядел на суровые сорок — тощий, жилистый, загорелый, лысый, обветренный. Угнаться за ним было невозможно ни на бегу, ни в разговоре.
На голой кадыкастой шее он носил пионерский галстук, сшитый из шкурок зубатой багрянки. Редкие психи отваживались ловить эту местную лягуху, удивительно шуструю и кусачую. Например, для обкомовского знамени шкурки добывали пятнадцатисуточники, которым просто деваться некуда было.
Олег до такого никогда бы не унизился.
* * *
Минут через двадцать резко посветлело: сзади и чуть слева зажёгся далёкий, но яркий фонарь — над горизонтом взошла Станция. Семь больших оранжевых дисков в обрамлении десятка маленьких звёздочек. Каждая маленькая звёздочка была огромным межзвёздным кораблем — таким же, каким привезли сюда землян. Теперь экспедиция шла, отчётливо видя тропу и отбрасывая тень. Когда Станция перевалила зенит, густая чернота неба впереди начала таять, пропитываясь светом: бледно-зелёным с розовой каймой. Потом засияла раскалённая вертикальная нить: верхушка Иглы. Потом розовый свет стал алым и вытеснил зелёный на периферию. Станция почти растворилась в нём, превратившись в несколько ослепительных тонких росчерков. Наконец из-за горизонта, чуть вздрагивая, показался солнечный горб — и почти одновременно с ним и довольно далеко в стороне выпрыгнул багровый шарик Рока.
Днём будет казаться, что они почти рядом. Что солнце маленькое, а Рок — вообще точка. То есть это вообще днём — не сегодня. Сегодня небо будет закрыто облаками. Вон они, за спиной — уже видны, тёмная такая полоска над землёй…
Недели через две Рок спрячется за солнце. То есть — наступит лето.
Трудно поверить, что Рок огромен, что он больше солнца почти в тысячу раз. И солнце вращается вокруг него так же, как Мизель вокруг солнца, а Станция — вокруг Мизели. Правда, один оборот солнце делает больше чем за семьдесят тысяч лет. Так говорят в школе.
Там говорят ещё, что есть другие звёзды. Но уже сорок пять лет (местных; земных — тридцать два) отсюда, с Мизели, их не видно.
* * *
Незнакомый местный фермер на телеге, запряжённой парой козлов — Олег говорил, что на Земле есть абсолютно такие же, только раза в два поменьше, — предложил подвезти, если по дороге, но оказалось, что ему скоро налево, а им направо.
— Не самый лучший день сегодня, чтобы гулять по лесу, — покачал головой фермер и уехал.
— Продолжаем урок, — сказал Олег. — Теперь ты! — он ткнул пальцем в Артура.
— Не самый лучший день сегодня, чтобы гулять по лесу, — покачал головой фермер и уехал.