Как при таком отношении к себе котам удалось создать в Империи шпионскую сеть — ведомо только им самим. Санька специально не задавал вопросов: спинным мозгом понимал, что Рра-Рашт откровенно расскажет ему обо всём, а потом, если дело вдруг пойдёт криво, из него самого начнут вытряхивать содержимое мозгов уже совсем другие существа.
И тогда лучше знать как можно меньше…
Он сразу и попросил Рра-Рашта — давать только самую необходимую и самую конечную информацию, без намёка на то, откуда она взялась. Рра-Рашт подумал и согласился. Впрочем, сказал он чуть погодя, тех, кого готовят работать с имперцами, специально учат говорить не всё — и даже говорить то, чего нет. Это сложно, не все могут. Один из ста. Он смог, причем на отлично.
И тех, кто исчез или погиб, — тоже так готовили?
Разумеется. Непременно.
Санька задумался.
Эмпатия в жизни котов играла огромную роль, он это знал. Как правило, котята рождались парами, мальчик и девочка, брат и сестра — и у них сразу возникала глубочайшая связь, настолько сильная, что, если почему-то умирал один, второй тоже не выживал. Как правило. Именно благодаря нарушению этого правила, спасению котёнка Кеши, и возникла огромная симпатия между землянами и эрхшшаа. Санька втайне страшно гордился, что пусть не стоял, но хотя бы лежал без сознания у самого корня этой дружбы. Кешу буквально выдрала из лап смерти Вита — вроде как будущая Санькина тётушка, потому что в неё по уши втюрился дядя Адам, — а Кеша тут же вытащил Саньку из состояния, хуже которого вообще трудно что-то придумать… Стоп, сказал себе Санька, стоп, назад, не вспоминать, не сметь. Стоп.
Он вытер пот запястьем и укололся о щетину. Надо снова побрить голову. Чтобы никто не видел, что щетина наполовину седая.
«А молодого звеньевого
несут с седою головой…»
Так вот, эмпатия. В жизни котов. Да…
Потом у них возникает связь с родителями — тоже почти такая же мощная, как с близнецом. Потом ещё с кем-то. У котов по этому принципу строятся семьи. Рра-Рашт говорил, что взаимная глубокая эмпатия в зрелом возрасте преходяща, возникает и пропадает — поэтому семьи у эрхшшаа обычно держатся лет десять-двадцать, а потом распадаются и создаются заново. Но важно не это, а то, что первоначальная связь брата с сестрой и детей с родителями — держится всю жизнь. Они чувствуют друг друга, как бы далеко ни находились. Этим путём не передаётся осмысленная информация — а только простейшие эмоции: счастье, спокойствие, холод, страх… И ещё они всегда узнают, что их близкий умер. И испытывают горе. И по родственной сети известие распространяется по всей обитаемой вселенной, потому что котов где только нет…
Разумеется, Рра-Рашт собрал все доступные сведения о том, что «слышали» родственники погибших накануне той минуты, когда ощутили, что их «второго», или ребёнка, или родителя больше нет на свете. И оказалось — ничего особенного, ничего запоминающегося. Это указывало на почти мгновенную смерть без предупреждения. В этом Санька почему-то сомневался — интуитивно, беспричинно. Котов застали врасплох? — в это он не верил. Другое дело, если те, погибшие, соблюдали что-то вроде радиомолчания. Не выдавать себя — их ведь специально учили. И отбирали наиболее способных…
Санька не знал, имеет ли вообще смысл рассуждать на эту тему, если точно и конкретно пока не известно вообще ничего. Но всё равно рассуждал.
Они, то есть двое землян, Санька и Маша, марцал Барс и шестеро котов, — висели в пространстве уже восемь суток невдалеке от исполинской, почти две тысячи километров в диаметре, кучи очень рыхлого снега, иначе именуемой протокометой. Звезда, вокруг которой эта комета как бы вращалась, виднелась вдали сварочно-яркой точкой. Рра-Рашт считал, что комета ещё ни разу не приближалась к своему центральному светилу.
С одной стороны, комета служила кораблику Рра-Рашта, «Неустрашимому», маскировочным тентом — от тех, с кем встречаться не следует.
Рра-Рашт считал, что комета ещё ни разу не приближалась к своему центральному светилу.
С одной стороны, комета служила кораблику Рра-Рашта, «Неустрашимому», маскировочным тентом — от тех, с кем встречаться не следует. С другой — видимым издали (не глазками, конечно, а гравилокаторами) ориентиром для тех, кого ждали. Уже долго. Дольше назначенного срока.
До соседней звезды, на орбите которой находилась имперская региональная космическая база транспортных кораблей, было чуть больше двух суток крейсерского полёта — то есть без рискованных прыжков на очень большой скорости и со сверхъестественной точностью, что доступно только считанным пилотам-асам. Рра-Рашту, например. Все пять искомых кораблей отстаивались там, и этому нашлось лишь одно разумное объяснение: их ремонтировали, причём своими силами, без привлечения эрхшшаа.
Невооружённым глазом звезда была еле видна. Конечно, она была красным карликом, чуть меньше Проксимы, но тем не менее…
План операции был таков: зафрахтовать один из кораблей, управляемых теми, нужными, капитанами. Улететь на нём. Подальше. И тогда уже делать всё, что потребуется.
По очевидным причинам коты не должны были «светиться» в деле, и фрахтователем выступал Барс, играющий роль богатого негоцианта с одной из отдалённых планет Империи. При нем должны были состоять Санька в качестве личного секретаря и двое агентов Рра-Рашта с планеты, вокруг которой вращалась база, в качестве компаньонов. Они должны были привезти необходимые документы и ещё какие-то вещи, необходимые для того, чтобы личность, полномочия, намерения и финансовые возможности Барса не вызвали сомнений.