— Исчезающий вид? — спросил Харри, проведя рукой по столешнице, перед тем как сесть.
— Обычный тик, — ответил Крон и занял трон посреди джунглей.
— Обычным он был вчера, сегодня это исчезающий вид, — сказал Харри, коротко кивнув в сторону Силье Гравсенг.
Она ответила, опустив и снова приподняв веки, как будто голова у нее не двигалась. Волосы были завязаны в такой тугой хвост, что глаза казались более узкими, чем обычно. Глядя на ее костюм, можно было подумать, что она сотрудница адвокатской фирмы. Силье выглядела спокойной.
— Перейдем прямо к делу? — спросил Крон и принял свою любимую позу, прижав друг к другу кончики пальцев. — Госпожа Гравсенг утверждает, что ее изнасиловали в вашем кабинете в Полицейской академии около полуночи в указанный день. Подтверждением ее слов являются царапины, синяки и порванное платье. Все это сфотографировано и может быть предъявлено в суде в качестве доказательств.
Крон кивнул Силье, как будто хотел удостовериться, что она вынесет все это напряжение, а потом продолжил:
— Медицинское обследование в Центре для жертв насилия не выявило царапин или кровоподтеков на половых органах, но их редко находят. Даже при жестоких изнасилованиях их находят только в пятнадцати — тридцати процентах случаев. Во влагалище не осталось следов спермы, поскольку вы сохранили присутствие духа и произвели эякуляцию не во влагалище, а на живот госпожи Гравсенг, после чего вы позволили ей одеться, приволокли ее к выходу и вытолкнули за дверь. Жаль, что она не сохранила такого же присутствия духа и не собрала немного спермы в качестве доказательства, а, рыдая, несколько часов простояла под душем, пытаясь смыть все следы грязи. Может, это не слишком умная, но очень понятная и обычная реакция молодой девушки.
Голос Крона слегка задрожал от негодования, и Харри подумал, что Крон действительно негодует, но скорее ради того, чтобы дать им понять, какое сильное впечатление могут произвести эти сведения в случае, если состоится судебный процесс.
— Но все смены Центра для жертв насилия обязаны давать краткое описание психической реакции обратившегося к ним лица. Речь идет о профессионалах, имеющих большой опыт наблюдения за поведением жертв насилия, следовательно, их описанию суд придаст большое значение. И поверьте мне, в данном случае наблюдения психологов полностью поддерживают версию моего клиента.
Почти извиняющаяся улыбка проскользнула по лицу адвоката.
— Но прежде чем мы перейдем к изучению доказательств, мы можем выяснить, обдумали ли вы мое предложение, Холе. Если вы пришли к выводу, что хотите его принять, — и я надеюсь, что ради блага всех сторон вы пришли к этому выводу, — то вот письменное соглашение. Оно, естественно, будет конфиденциальным.
Крон протянул Харри черную кожаную папку, многозначительно глядя на медленно кивающего Арнольда Фолкестада.
Харри открыл папку и быстро прочитал лист формата А4.
— Мм. Я увольняюсь из Полицейской академии и не работаю в полиции или в связанных с полицией организациях. И никогда больше не разговариваю о Силье Гравсенг или с ней.
И никогда больше не разговариваю о Силье Гравсенг или с ней. Готово к подписанию, как я вижу.
— Это не так уж и трудно, так что если вы уже все сложили и вычли и пришли к правильному ответу…
Харри кивнул. Он посмотрел на Силье Гравсенг, которая сидела прямо, будто аршин проглотила. Она ответила ему блеклым невыразительным взглядом.
Арнольд Фолкестад тихо кашлянул, и Крон дружелюбно посмотрел на него, как будто невзначай бросив взгляд на часы. Арнольд достал желтую бумажную папку.
— Что это? — спросил Крон, подняв бровь, и взял папку.
— Это наше предложение по тексту соглашения, — ответил Фолкестад. — Мы предлагаем Силье Гравсенг немедленно уйти из Полицейской академии и никогда не искать работу в полиции или связанных с полицией организациях.
— Вы шутите…
— И она больше никогда не попытается побеспокоить Харри Холе.
— Это неслыханно!
— Мы же со своей стороны — ради блага всех сторон — не будем возбуждать уголовное дело по факту шантажа сотрудника Полицейской академии.
— В таком случае все решено. Встретимся в суде, — сказал Крон, и в его устах это клише прозвучало именно как клише. — И хотя вы, как две стороны этого процесса, оба пострадаете, лично я с нетерпением жду участия в процессе.
Фолкестад пожал плечами:
— В таком случае боюсь, что вы, Крон, будете немного разочарованы.
Крон уже поднялся и застегнул одну пуговицу на пиджаке, что должно было продемонстрировать, как он торопится на следующую встречу, но в этот момент он встретился глазами с Харри. Он прекратил застегиваться и задумался.
— Что вы хотите сказать?
— Если вас не затруднит, — сказал Фолкестад, — я предлагаю вам прочитать документы, которые лежат следом за текстом договора.
Крон снова открыл папку. Полистал. Стал читать.
— Как вы видите, — продолжал Фолкестад, — ваш клиент посещал в Полицейской академии лекции, посвященные изнасилованиям, на которых, помимо прочего, рассказывалось о психических реакциях жертв насилия.
— Это не означает…
— Позвольте вас попросить, Крон, приберечь все возражения до окончания чтения документов и перейти к следующей странице. Вы найдете подписанные пока неофициальные показания свидетеля — студента университета, который стоял у ворот и видел, как госпожа Гравсенг покидала территорию Полицейской академии в интересующее нас время. Он пишет, что она казалась скорее разъяренной, чем напуганной. Он ничего не упоминает о разорванном платье. Наоборот, он утверждает, что она была полностью одета и на ней не было заметно каких-либо телесных повреждений. И он признает, что пристально ее оглядел. — Фолкестад повернулся к Силье Гравсенг: — Можно расценивать это как комплимент вам…