— Может, ее жевал убийца, — предположил Столе, зевая. — Люди приклеивают жвачки под сиденья в кинотеатрах и автобусах, но не под собственный стол.
— Интересная теория, — сказал Бьёрн, разглядывая кусочек на свет. — Может, мы и смогли бы выделить ДНК из слюны, в такой жевке она держится месяцами. Но эта полностью высохла.
— Давай же, Шерлок, — усмехнулась Катрина. — Пожуй немного и скажи нам, какой фирмы…
— Вы двое, достаточно, — прервала ее Беата. — На выход.
Арнольд Фолкестад поставил чашку чая на стол, посмотрел на Харри и почесал рыжую бороду. Харри видел, как он выковыривал из нее хвойные иголки, когда прибыл на работу. Он приехал на велосипеде из своего маленького домика, что находился где-то в лесу, но при этом располагался близко к центру города. Арнольд ясно дал понять, что коллеги, которые из-за его длинной бороды, велосипеда и домика в лесу приклеили к нему ярлык прогрессивного борца за окружающую среду, ошибаются.
Он был просто жадноватым странным человеком, обожавшим тишину.
— Ты должен попросить ее держать дистанцию, — сказал Арнольд тихо, чтобы никто другой в столовой не услышал его.
— Я хотел попросить тебя сказать ей, — ответил Харри. — Тогда это подействует более…
Он не мог подобрать слова. Даже не знал, существует ли такое. Если да, то оно находилось где-то между «корректно» и «наименее болезненно для всех сторон».
— Неужели Харри Холе испугался маленькой девочки, которая немножко платонически влюбилась в своего преподавателя? — засмеялся Арнольд Фолкестад.
— Более корректно и наименее болезненно для всех сторон.
— С этим ты должен разобраться сам, Харри. Смотри, вот и она… — Арнольд кивнул на площадь за окном столовой.
Силье Гравсенг стояла одна неподалеку от группы студентов, что-то весело обсуждающих. Она смотрела на небо, следила за чем-то глазами.
Харри вздохнул:
— Может, подожду еще немного. По данным статистики, такие фантазии о преподавателях проходят в ста процентах случаев.
— Кстати о статистике, — сказал Фолкестад. — Я слышал, утверждают, что пациент, которого Хаген охранял в Национальной больнице, умер по естественным причинам.
— Так они и говорят.
— В ФБР собрали статистику на этот счет. Они взяли все случаи, когда главный свидетель обвинения умер в промежуток времени между тем, как был официально признан свидетелем, и началом судебного процесса. В серьезных делах, где обвиняемому грозило больше десяти лет, свидетели в семидесяти восьми процентах случаев скончались по так называемым неестественным причинам. После получения таких результатов было произведено повторное вскрытие других скончавшихся свидетелей, и цифра выросла до девяноста четырех.
— И?
— Девяносто четыре — это много, тебе не кажется?
Харри смотрел в окно. Силье по-прежнему наблюдала за небом. Ее поднятое вверх лицо было освещено солнцем.
Он тихо выругался и допил свой кофе.
Гуннар Хаген балансировал на венском стуле в кабинете Бельмана, удивленно глядя на начальника полиции. Хаген только что проинформировал его о том, что, вопреки приказу начальника полиции, создал небольшую группу, и о предложенном группой плане устроить западню в Берге. Удивление же его было вызвано тем, что необычно хорошее настроение начальника ничуть не испортилось от этих новостей.
— Превосходно! — воскликнул Бельман, хлопнув в ладоши. — Наконец-то активные действия. Пришлите мне, пожалуйста, план и карту, и мы можем начинать?
— Мы? Вы хотите сказать, что лично…
— Да, я думаю, будет естественно, если я возглавлю эту операцию, Гуннар. При подобной крупной операции потребуется принятие решений на высоком уровне…
— Это просто дом и мужчина, который…
— Поэтому будет правильным, если я, как руководитель, приму участие в операции, ведь многое стоит на кону. Важно также держать нашу акцию в секрете. Вам ясно?
Хаген кивнул. В секрете, на случай если она не принесет результатов, подумал он. А если же она завершится успехом, то есть арестом, тогда о ней станет известно общественности и Микаэль Бельман сможет присвоить честь себе, поведав прессе, что лично руководил операцией.
— Ясно, — ответил Хаген. — Тогда я начинаю. И я так понимаю, что группа из Котельной может продолжать свою работу?
Микаэль Бельман засмеялся. Хагену стало любопытно, что могло вызвать такую перемену настроения. Начальник полиции как будто помолодел лет на десять, похудел килограммов на десять и избавился от глубокой морщины на лбу, которая не исчезала с тех пор, как он занял этот пост.
— Полегче, Гуннар. То, что мне понравилась предложенная вами идея, еще не значит, что мне нравится, когда подчиненные нарушают мои приказы.
Хаген поежился, но не отвел взгляда от веселых холодных глаз начальника полиции.
— До дальнейшего распоряжения я замораживаю всякую деятельность вашей группы, Хаген. При необходимости поговорим после операции. И если до тех пор мне станет известно, что вы хотя бы ввели запрос в поисковик или позвонили по этому делу…
«Я старше его, и я лучше, — думал Гуннар Хаген, не опуская глаз, и чувствовал, как смесь упрямства и стыда красными розами распускается на его щеках. — Это просто мишура, — уговаривал он себя, — просто знаки отличия на форме».