— Привет, дружочек, — сказала мама, глядя на нее с вопросительной улыбкой. — Ну и скорость ты развила.
— Здесь один человек спрашивает папу, — произнесла Аврора и поняла, что гравиевая дорожка оказалась длиннее, чем она думала, потому что она успела запыхаться. — Он стоит на крыльце.
— Вот как?
Мама протянула ей пакеты с покупками, которые достала с заднего сиденья, захлопнула дверцу и вошла вместе с дочерью в калитку.
На крыльце было пусто, но дверь в дом все еще была открыта.
— Он вошел в дом? — спросила мама.
— Не знаю, — ответила Аврора.
Они зашли внутрь, но Аврора осталась в прихожей, держась поближе к открытой двери, а мама пошла мимо гостиной в кухню.
— Эй, есть кто? — услышала она мамин крик. — Есть кто-нибудь?
Потом мама вернулась в прихожую уже без пакетов.
— Здесь никого нет, Аврора.
— Но он был здесь, честное слово!
Мама удивленно посмотрела на нее и рассмеялась:
— Ну конечно, дружочек. Зачем мне тебе не верить?
Аврора не ответила, не знала, что сказать. Как объяснить, что, возможно, к ним приходил Иисус? Или Дух Святой. Во всяком случае, кто-то, кого не каждый может увидеть.
— Он, конечно, вернется, если у него было важное дело, — сказала мама и пошла обратно в кухню.
Аврора стояла в прихожей, где все еще ощущался сладкий удушливый запах.
Глава 35
— Скажи, у тебя вообще нет личной жизни?
Арнольд Фолкестад поднял голову от бумаг и улыбнулся, увидев высокого мужчину, облокотившегося о дверной косяк:
— Не у меня одного, Харри.
— Десятый час, а ты все еще здесь.
Арнольд хохотнул и сложил бумаги в стопку:
— Я-то вот собираюсь домой, а ты только что пришел, и сколько собираешься пробыть?
— Недолго. — Харри шагнул в кабинет и уселся на стул. — И у меня, по крайней мере, есть женщина, с которой я могу проводить выходные.
— Да ты что? А у меня есть бывшая жена, с которой мне не надо проводить выходные.
— Правда? Я не знал.
— Во всяком случае, бывшая сожительница.
— Кофе есть? А что случилось?
— Кофе кончился. Одному из нас пришла в голову плохая мысль, что настало время сделать предложение. С этого момента все покатилось по нисходящей. Я все отменил уже после того, как были разосланы приглашения, и она съехала от меня. Она сказала, что не сможет с этим жить. Это лучшее, что со мной случилось, Харри.
— Мм… — Харри провел по бровям большим и указательным пальцем.
Арнольд встал и снял куртку с крючка на стене.
— Тяжело там у вас?
— Как сказать. Сегодня нас отбросило назад. Валентин Йертсен…
— Да?
— Мы думаем, он Пилильщик. Но полицейских убил не он.
— Уверены?
— Во всяком случае, не в одиночку.
— Их может быть несколько?
— Катрина предложила такую версию. Но факт в том, что в девяноста восьми и шести десятых процента убийств на сексуальной почве убийца действует в одиночку.
— Но значит…
— Она не сдавалась. Сказала, что девушку из Триванна наверняка убили двое.
— Это тогда, когда части трупа были обнаружены на расстоянии нескольких километров друг от друга?
— Ага. Она полагает, что у Валентина может быть постоянный сообщник. И что они могут этим пользоваться, чтобы обмануть полицию.
— Они чередуются: один убивает, другой обеспечивает себе алиби?
— Да. И на самом деле этой схемой раньше уже пользовались: два осужденных насильника из Мичигана нашли друг друга в шестидесятые. Они обставили свои преступления как типичные серийные убийства, действуя каждый раз по совместно разработанному плану. Убийства были точной копией друг друга. Они также походили на преступления, совершенные ими ранее, ведь у каждого из них были свои больные предпочтения, и они попали в поле зрения ФБР. Но когда сначала у одного, а потом у другого обнаружились железные алиби на момент совершения нескольких убийств, подозрения с них, естественно, были сняты.
— Умно. А почему ты думаешь, что подобное не может случиться здесь?
— Девяносто восемь…
— …и шесть десятых процента.
А почему ты думаешь, что подобное не может случиться здесь?
— Девяносто восемь…
— …и шесть десятых процента. Разве это не узколобое мышление?
— Благодаря твоим процентам причин смерти я выяснил, что Асаев умер не по естественным причинам.
— Но по тому делу ты еще ничего не предпринял?
— Нет. Но пусть оно подождет, Арнольд, это дело важнее. — Харри прислонился затылком к стене и закрыл глаза. — У нас с тобой башка устроена почти одинаково, и я ужасно вымотался. Поэтому я пришел сюда лишь для того, чтобы попросить тебя помочь мне подумать.
— Меня?
— Мы находимся у стартовой черты, Арнольд. А у тебя в мозгу есть пара извилин, которых определенно нет у меня.
Фолкестад снова снял куртку, аккуратно повесил ее на спинку кресла и сел.
— Харри…
— Да?
— Ты даже не представляешь, как приятно это чувство.
Харри криво улыбнулся:
— Хорошо. Мотив.
— Мотив. Значит, это старт, да.
— Да, на этом мы застряли. Какой у убийцы может быть мотив?
— Пойду посмотрю, не удастся ли раздобыть немного кофе, Харри.
Харри проговорил всю первую чашку кофе, а Арнольд вступил только под конец второй:
— Я считаю убийство Рене Калснеса важным, потому что оно представляет собой исключение, потому что оно не укладывается в рамки. То есть оно укладывается и не укладывается. Оно не похоже на первоначальные убийства с сексуальным насилием, садизмом и использованием колющего оружия. Но оно похоже на убийства полицейских, поскольку у убитого тоже были совершенно разбиты голова и лицо.