— Привет, — ответил он, поднялся с дивана и пошел к террасе.
Подальше от шума телевизора. Подальше от Уллы. Автоматическое движение, выработавшееся за годы упражнений. Наполовину из-за заботы о ней. Наполовину из-за собственных тайн.
На другом конце провода раздался смех:
— Ты меня не знаешь, Микаэль, расслабься.
— Спасибо, расслабился, — ответил Микаэль. — Я дома. Поэтому было бы хорошо, если бы мы сразу перешли к делу.
— Я работаю медбратом в Национальной больнице.
Об этом Микаэль никогда раньше не думал, по крайней мере, не помнил, чтобы думал. И все-таки он уже точно знал продолжение этого разговора. Он открыл дверь на террасу и ступил на холодные каменные плиты, не отрывая телефона от уха.
— Я ухаживал за Рудольфом Асаевым. Ты его помнишь, Микаэль. Конечно помнишь. У вас с ним был общий бизнес. Он общался со мной в те часы, когда выходил из комы. Рассказывал, чем вы занимались.
Налетели тучи, температура понизилась, и каменные плиты были такими холодными, что жалили его через носки. И тем не менее Микаэль Бельман чувствовал, что потовые железы работают на полную катушку.
— Кстати о бизнесе, — продолжал голос. — Может быть, нам с тобой его тоже стоит обсудить?
— Чего вы хотите?
— Ну если тебе не нужны никакие иносказания, то скажем так: я бы очень хотел получить часть твоих денег, чтобы держать рот на замке.
Наверняка это он, тот медбрат из Энебакка, которого Исабелла Скёйен наняла для устранения Асаева. Она утверждала, что он с удовольствием возьмет гонорар сексом, но ему, судя по всему, этого было мало.
— Сколько? — Бельман старался говорить уверенно, но заметил, что ему не удается сохранять хладнокровие в той степени, в какой ему хотелось бы.
— Не много. Я человек простых привычек. Десять тысяч.
— Слишком мало.
— Слишком мало?
— Похоже на первый взнос.
— Можем сказать сто тысяч.
— Почему не сказал?
— Потому что деньги мне нужны сегодня вечером, банки закрыты, а в банкомате больше десяти тысяч за один раз не возьмешь.
Он в отчаянном положении. Это хорошая новость. Или? Микаэль подошел к краю террасы, посмотрел на свой город, попытался сконцентрироваться. Это была одна из тех ситуаций, в которых обычно он прекрасно себя проявлял, где все стояло на кону и каждая ошибка имела фатальные последствия.
— Как тебя зовут?
— Хм. Называй меня Дан. Как в имени Данубий.
— Хорошо, Дан. Ты понимаешь, что, хотя я и веду с тобой переговоры, это не означает, что я в чем-нибудь сознаюсь? Возможно, я пытаюсь обмануть тебя и заманить в ловушку, чтобы арестовать за вымогательство.
— Ты все это сказал исключительно потому, что ты боишься, а не журналист ли я, который кое-что услышал и сейчас пытается тебя расколоть.
Черт.
— Где?
— Я на работе, так что тебе надо приехать сюда. Но встретимся в незаметном месте. В закрытом отделении, там сейчас никого. Через три четверти часа в палате Асаева.
Три четверти часа. У него было мало времени. Возможно, это всего лишь мера предосторожности и он не хочет давать Микаэлю времени на организацию ловушки. Но Микаэль верил в простые объяснения. Например, он имеет дело с наркоманом, у которого внезапно закончились запасы дури. В этом случае все просто. Даже существует возможность снова крепко завязать мешок.
— Хорошо, — сказал Микаэль, вешая трубку.
Он втянул в себя странный, почти удушающий запах, который, казалось, источала сама терраса. Потом вошел в гостиную и закрыл за собою двери.
— Мне нужно уехать, — сказал он.
— Сейчас? — произнесла Улла, глядя на него грустным взглядом, который в другое время мог бы вызвать раздраженные комментарии с его стороны.
— Сейчас.
Микаэль подумал о пистолете, закрытом в бардачке автомобиля. «Глок-22», подарок американского коллеги. Никогда не использовавшийся. Незарегистрированный.
— Когда ты вернешься?
— Не знаю. Не жди меня.
Он пошел в коридор, чувствуя на своей спине ее взгляд. Он не остановился. Не остановился, пока не дошел до двери.
— Нет, я не собираюсь встречаться с ней. Ясно?
Улла ничего не ответила, повернулась к телевизору и сделала вид, что увлечена прогнозом погоды.
Катрина выругалась, вспотев во влажном жарком воздухе Котельной, но по клавишам стучать не перестала.
Где же, черт возьми, она прячется, эта статистика ФБР о мертвых свидетелях? И какого черта она понадобилась Харри?
Она посмотрела на часы, вздохнула и набрала его номер.
Он не ответил. Конечно нет.
Она послала ему сообщение, что ей требуется больше времени, что она уже забралась в святая святых ФБР, но эта статистика либо чертовски засекречена, либо он что-то не так понял. Она бросила телефон на стол, подумав, что ей хочется позвонить Лейфу Рёбекку. Нет, не ему. Другому идиоту, которого можно побеспокоить, чтобы он оттрахал ее сегодня вечером. От мысли о человеке, о котором она подумала в первый момент, ее лоб покрылся морщинами. Почему она подумала о нем? Милый, но… но что? Или же она неосознанно думала об этом какое-то время?
Катрина отогнала от себя эти мысли и сосредоточилась на мониторе.
Может быть, это статистика не ФБР, а ЦРУ?
Она ввела в поисковик новые слова: Центральное разведывательное управление, witness, trial, death.[63] Ввод. Машина заработала. На мониторе появились первые результаты поиска.