— Да?
— Да. Потому что это — хорошо. Это лучшее из всего, что у меня было в жизни. А ты знаешь, как я устроен, ты же помнишь диагноз Столе. Зависимый тип личности, состояние, граничащее с обсессивно-компульсивным расстройством. Алкоголь или охота — это одно и то же, мысли вертятся и вертятся по кругу. Я хочу быть здесь . Черт, я уже двигаюсь туда, даже когда мы просто говорим об этом! Я делаю это не для вас с Олегом, я делаю это для себя.
— Ну-ну… — Ракель погладила его по волосам. — Давай тогда поговорим о чем-нибудь другом.
— Да. Значит, они сказали, что Олег может выйти раньше назначенного срока?
— Да. Он избавился от всех симптомов абстиненции. И мотивация у него выше, чем когда-либо. Харри…
— Да?
— Он рассказал мне, что случилось тем вечером.
Она не переставая гладила его по волосам. Он не знал всего, чего хочет, но знал, что хочет, чтобы ее рука навсегда осталась в его волосах.
— Каким вечером?
— Ты знаешь. Тем вечером, когда врач тебя залатал.
— Рассказал, значит?
— Ты говорил мне, что тебя подстрелил один из подручных Асаева.
— В общем-то, это правда. Олег тогда был подручным Асаева.
— Твоя версия мне нравилась больше. Та, в которой Олег появился на месте преступления позже, понял, как тяжело ты ранен, и побежал вдоль реки к пункту скорой помощи.
— Но ты ведь никогда до конца в это не верила, да?
— Он сказал, что ворвался в кабинет к одному из врачей и, угрожая своей «одессой», заставил его пойти за собой.
— Врач простил Олега, когда увидел, в каком я состоянии.
Ракель покачала головой:
— Он хотел рассказать мне и все остальное, но говорит, что не многое помнит из случившегося за последние месяцы.
— Героин производит такое воздействие.
— Но я подумала, что пробелы в его памяти сможешь восполнить ты и поведаешь мне все сейчас. Что скажешь?
Харри затянулся и подождал секунду, прежде чем выпустить дым:
— Как можно меньше.
Она потрепала его по волосам:
— В тот раз я поверила вам, потому что хотела верить. Господи, Олег стрелял в тебя, Харри. Он должен был попасть в тюрьму.
Харри покачал головой:
— Это был несчастный случай, Ракель. Все это мы уже оставили позади, и, пока полиция не найдет «одессу», ничто не способно связать Олега ни с убийством Густо Ханссена, ни с чем другим.
— Что ты хочешь сказать? С Олега сняли обвинения за то убийство. Ты хочешь сказать, что он все-таки с ним связан?
— Нет, Ракель.
— Так о чем ты мне не рассказываешь, Харри?
— Ты уверена, что хочешь знать, Ракель? Правда уверена?
Харри подождал. Посмотрел в окно на силуэты холмов, опоясывающих этот спокойный безопасный город, где ничего не происходило. Холмы эти на самом деле окружали кратер спящего вулкана, в котором и был построен Осло. Весь вопрос в том, как на это посмотреть. Весь вопрос в том, что тебе известно.
— Нет, — прошептала во мраке Ракель, взяла его ладонь и положила себе на щеку.
Вполне возможно прожить счастливую жизнь, пребывая в неведении, подумал Харри. Дело в вытеснении. В вытеснении пистолета «одесса», который лежит или не лежит в запертом шкафчике. В вытеснении трех убийств полицейских, за расследование которых ты не отвечаешь.
В вытеснении воспоминаний о полном ненависти взгляде получившей отказ студентки в красном платье с поднятым подолом. Разве не так?
Харри потушил окурок.
— Пойдем спать?
В три часа ночи Харри проснулся и вздрогнул.
Она снова ему приснилась. Он зашел в какую-то комнату и увидел ее. Она лежала на полу на грязном матраце и большими ножницами срезала с себя красное платье. Рядом с ней стоял походный телевизор, показывавший ее и ее движения с секундной задержкой. Харри огляделся, но не нашел камеры. Потом она приложила блестящее лезвие ножниц к внутренней стороне бедра, раздвинула ноги и прошептала: «Не делай этого».
И Харри стал шарить у себя за спиной, пока не нащупал ручку двери, захлопнувшейся за ним. Но она оказалась заперта. А он вдруг обнаружил, что на нем ничего нет и он двигается в ее сторону.
«Не делай этого». Эти слова после секундной задержки раздались из телевизора.
«Мне просто нужен ключ от этой двери», — сказал он, но говорить было трудно, как будто он находился под водой, и он не знал, расслышала ли она его слова. Тогда она засунула два, три, четыре пальца во влагалище, и он, широко раскрыв глаза, наблюдал, как в конце концов туда скользнула вся ее узкая ладонь. Он сделал шаг в ее сторону. Рука показалась наружу, в ней она держала пистолет. Она направила дуло на него. Блестящий влажный пистолет с проводом, пуповиной уходившим внутрь ее. Она попросила «не делать этого», но он уже опустился на колени перед ней, наклонился вперед и почувствовал, как в лоб ему ткнулось холодное и приятное дуло пистолета. И он прошептал ей в ответ: «Сделай это».
Глава 24
Теннисные корты были пусты, когда «вольво-амазон» Бьёрна Хольма подъехал к Фрогнер-парку и полицейскому автомобилю, припаркованному на площади у главных ворот.
Из машины выпрыгнула Беата. Она была бодра, несмотря на то что ночью почти не спала. Заснуть в чужой кровати нелегко. Да, она все еще думала о нем как о чужом. Она знала его тело, но его душа, привычки, образ мыслей по-прежнему оставались для нее загадкой, и она не была уверена, хватит ли у нее терпения и интереса для поиска отгадки. Поэтому каждый раз, когда она просыпалась в его постели, она задавала себе контрольный вопрос: «Продолжение следует?»