Поэтому для Беаты Лённ не было ничего необычного в том, что ее мозг уже начал процесс распознавания лица мужчины из проезжающего мимо трамвая.
Единственное, что было необычным, — это то, что ей не сразу удалось узнать его.
Их разделяло всего метра полтора, и она обратила на него внимание, так как он рисовал что-то на запотевшем окне трамвая и поэтому повернулся к ней лицом. Она видела его раньше, но цифрового кода вспомнить не могла.
Возможно, все дело было в бликах на окне или в тени, падающей на его глаза. Беата уже хотела сдаться, как вдруг ее трамвай начал движение, свет упал иначе, и этот человек поднял глаза и встретился с ней взглядом.
Беату Лённ как будто ударило током.
Это был взгляд рептилии.
Холодный взгляд убийцы, который был ей знаком.
Валентин Йертсен.
И она поняла, почему не сразу узнала его и как ему удавалось скрываться.
Беата Лённ привстала со своего сиденья и хотела выйти, но девушка рядом с ней сидела с закрытыми глазами и кивала в такт музыке. Беата похлопала ее по руке, и девушка посмотрела на нее раздраженным взглядом.
— Я выхожу, — сказала Беата.
Девушка посмотрела вверх, приподняв тонкую, нарисованную карандашом бровь, но не пошевелилась.
Беата сорвала с нее наушники:
— Полиция. Мне надо выйти.
— Мы ведь едем, — сказала девушка.
— Ну-ка, живо двигай своей жирной задницей!
Другие пассажиры повернулись в сторону Беаты Лённ. Но она не покраснела. Она больше не была той девочкой. Фигурка у нее была такой же стройной, кожа — бледной до прозрачности, волосы — бесцветными и сухими, как недоваренные спагетти. Но той Беаты Лённ больше не было.
— Остановите трамвай! Полиция! Стоять!
Пробираясь к кабине водителя и передней двери, она уже слышала скрип тормозов. Она показала водителю удостоверение и нетерпеливо замерла в ожидании. После резкого рывка трамвай остановился, стоящие пассажиры качнулись вперед, повиснув на поручнях, и двери открылись. Беата одним прыжком выскочила на улицу, обежала трамвай спереди и понеслась вдоль трамвайных путей. Она почувствовала, как утренняя роса с травы просачивается сквозь тонкие тряпичные туфли, увидела, как отъезжает трамвай, услышала медленно нарастающий скрежет колес о рельсы и побежала изо всех сил. У нее не было никаких оснований предполагать, что Валентин вооружен. И он никуда не денется из битком набитого трамвая, если она, размахивая удостоверением, прокричит, за что собирается его арестовать. Только бы догнать этот чертов трамвай. Бег не был ее коньком. Врач, считавший, что она страдает синдромом Аспергера, сказал, что люди вроде нее обычно бывают довольно неуклюжими.
Врач, считавший, что она страдает синдромом Аспергера, сказал, что люди вроде нее обычно бывают довольно неуклюжими.
Беата чуть было не поскользнулась на мокрой траве, но удержалась на ногах. Всего несколько метров. Она добежала до хвоста трамвая, стукнула по нему рукой, закричала и помахала удостоверением в надежде, что водитель заметит ее в зеркало. Может, он и заметил. Увидел женщину, проспавшую на службу и отчаянно размахивающую проездной карточкой. Скрежет стал еще на четверть тона выше, и трамвай ускользнул от нее.
Беата остановилась и посмотрела вслед трамваю, удаляющемуся в сторону района Майорстуа. Потом обернулась и увидела, как ее трамвай уезжает в сторону площади Фрогнер.
Она тихо выругалась, достала телефон, перешла через дорогу, облокотилась на ограждение теннисного корта и набрала номер.
— Хольм.
— Это я. Я только что видела Валентина.
— Н-да? Ты уверена?
— Бьёрн…
— Прости. И где?
— В трамвае, который следует мимо Фрогнер-парка в сторону Майорстуа.
— А чего это ты там делаешь в такое время?
— На этот счет не беспокойся. Ты на работе?
— Да.
— Это трамвай двенадцатого маршрута. Узнай, где он сейчас, и перехвати его. Он не должен уйти.
— Хорошо, я вычислю остановки и пошлю ориентировку на Валентина патрульным машинам.
— Вот тут загвоздка.
— И какая же?
— Ориентировка. Он изменился.
— Что ты хочешь сказать?
— Пластическая операция. Довольно значительная. К примеру, он может ходить по Осло неузнанным. Пошли мне сообщение о том, где будет остановлен трамвай, и я подъеду и укажу на него.
— Принято.
Беата засунула телефон обратно в карман. Только сейчас она заметила, как тяжело дышит. Она прислонилась затылком к сетке ограждения корта. Перед ней во все стороны двигались утренние потоки транспорта, как будто ничего не случилось. Как будто тот факт, что убийца только что обнаружил себя, не имел ровным счетом никакого значения.
— Куда они подевались?
Беата оторвалась от решетки и повернулась к обладателю трескучего голоса.
Старик вопросительно смотрел на нее.
— Куда они все подевались? — повторил он.
И, заметив боль в его взгляде, Беата быстро проглотила появившийся в горле комок.
— Вы думаете, — сказал он, помахивая ракеткой, — они ушли на другой корт?
Беата медленно кивнула.
— Да, скорее всего, — произнес он. — Я должен быть не здесь. Они на другом корте. Они меня там ждут.
Беата смотрела на его узкую спину, двигавшуюся в сторону выхода с корта.
Потом она сама быстрым шагом направилась к Майорстуа. И хотя в голове у нее носились мысли о том, где сейчас может находиться Валентин, откуда он явился и насколько они сейчас близки к его поимке, она не могла избавиться от отзвуков тихого голоса старика: «Они меня там ждут».