— Ты знаешь, что это такое?
Он держал в руке инструмент цвета меди, при виде которого сердце Катрины сбилось с ритма. Но вскоре она поняла: то, что она на несколько наносекунд приняла за дуло пистолета, всего лишь машинка для нанесения татуировок, из кончика которой торчит иголка.
— В этом заведении наколки делаю я, — сказал он. — И чертовски неплохо. А ты, наверное, знаешь, как они идентифицировали труп Валентина, когда нашли его?
Катрина посмотрела на него. На сузившиеся, полные ненависти глаза. На тонкие влажные губы. На красную кожу, проступающую под жидкими волосами. Татуировка. Лицо демона.
— Мне по-прежнему нечего дать вам взамен, Рико.
— Ты могла бы… — Он скорчил гримасу.
— Да?
— Если бы ты расстегнула блузку, я бы увидел…
Катрина с недоумением оглядела себя.
— Вы имели в виду… их?
Она положила руки снизу под груди и почувствовала волну жара, исходящую от мужчины на койке.
Снаружи донесся скрежет ключа в замке.
— Надзиратель, — произнесла она, не отводя взгляда от Рико Хэррема. — Дайте нам, пожалуйста, еще несколько минут.
Скрежет прекратился, надзиратель что-то сказал, и она услышала звук удаляющихся шагов.
Адамово яблоко на горле Рико было похоже на маленького пришельца, который дергался вверх-вниз, стараясь выбраться на волю.
— Продолжайте, — сказала Катрина.
— Только после…
— Вот мое предложение.
Блузка останется застегнутой. Но я сожму один сосок, и вы увидите, как он набухнет. И если вы расскажете мне что-нибудь интересное…
— Да!
— Если вы шевельнетесь, сделка отменяется. Хорошо?
— Хорошо.
— Итак. Говорите.
— Это я изобразил лицо демона на его груди.
— Здесь? В тюрьме?
Он извлек из-под одеяла лист бумаги.
Катрина двинулась в его сторону.
— Стоп!
Она остановилась и посмотрела на него, потом подняла правую руку, нашла под тонкой тканью лифчика сосок и сжала его большим и указательным пальцем. Попыталась не игнорировать боль, а принять ее. Немного прогнула спину, почувствовала, как кровь приливает к соску и он выступает из-под ткани. Она позволила ему увидеть это. Услышала, как участилось его дыхание.
Он протянул ей бумагу, она подошла и схватила ее, после чего села на стул.
Перед ней был рисунок. Катрина узнала его по описанию надзирателя. Лицо демона, растянутое в стороны, будто в щеках и во лбу у него были крючья. Демон кричал от боли, кричал, чтобы вырваться наружу.
— Мне казалось, что эта татуировка появилась у него за много лет до смерти, — произнесла Катрина.
— Я бы так не сказал.
— Что вы имеете в виду? — спросила Катрина, изучая линии рисунка.
— А то, что она появилась у него после смерти.
Катрина подняла глаза и заметила, что взгляд его все еще прикован к ее блузке.
— Вы сделали ему татуировку после того, как он умер?
— Ты что, плохо слышишь, Катрина? Валентин не умер.
— Но… кто?
— Две пуговицы.
— Что?
— Расстегни две пуговицы.
Она расстегнула три и распахнула блузку, позволив ему увидеть чашечку лифчика с выпирающим из нее соском.
— Юдас… — Голос его осип и стал хриплым. — Я сделал наколку Юдасу. Тот пролежал три дня в чемодане у Валентина. Он просто запер его в чемодане, представляешь?
— Юдаса Юхансена?
— Все подумали, что он сбежал, но это Валентин забил его до смерти и спрятал в чемодан. Никто ведь не станет искать человека в чемодане, правда? Валентин настолько исколошматил его, что даже я сомневался, действительно ли это Юдас. Мясной фарш. Это мог быть кто угодно. Единственное, что более или менее уцелело, — это грудь. На нее-то я и должен был нанести татуировку.
— Юдас Юхансен. Значит, это его труп они нашли.
— Ну вот, я рассказал об этом, и теперь я тоже покойник.
— Но почему он убил Юдаса?
— Валентина здесь ненавидели. Конечно, это потому, что он растлевал маленьких девочек, которым и десяти не исполнилось. Потом тот случай с зубной врачихой. Она многим здесь нравилась. И надзиратели его ненавидели. В общем, с ним обязательно произошел бы несчастный случай, это был вопрос времени. Передоз. Может быть, все выглядело бы как самоубийство. И он решил что-нибудь предпринять.
— Он ведь мог просто сбежать?
— Они бы его нашли. Ему надо было сделать все так, чтобы казалось, что он умер.
— И его товарищ Юдас…
— Пригодился. Валентин не такой, как мы все, Катрина.
Катрина проигнорировала это обобщающее «мы».
— Почему вы хотели рассказать мне это? Вы ведь соучастник.
— Я просто сделал татуировку мертвому мужчине. К тому же вам надо поймать Валентина.
— Зачем?
Красный череп закрыл глаза:
— У меня было много видений в последнее время, Катрина. Он в пути. В пути назад, к живущим. Но сначала ему надо расправиться со своим прошлым. Со всем, что стоит у него на пути.
Но сначала ему надо расправиться со своим прошлым. Со всем, что стоит у него на пути. Со всеми, кто знает. А я — один из них. Меня выпустят на следующей неделе. Вы должны поймать его…
— …пока он не поймал вас, — закончила Катрина, пристально глядя на мужчину, сидевшего перед ней.
То есть она смотрела на точку в воздухе перед его лбом. Потому что ей казалось, что именно здесь, в этой точке, и происходила та сцена, о которой поведал Рико, — сцена с нанесением татуировки на трехдневный труп. И картина эта была такой тревожной, что Катрина ничего вокруг себя не замечала, не слышала и не видела. Пока не почувствовала, как ей на шею упала капелька влаги. Она услышала его тихий хрип и перевела взгляд ниже. Вскочила со стула и, спотыкаясь, пошла к двери, ощущая, как к горлу подступает тошнота.