Ее платье валялось на полу у кровати. Красное. Она была так прекрасна в красном, что он почти сожалел об этом. Босоногая. Нет, она не была босоногой. Харри наклонился и вдохнул ее запах.
— Не останавливайся, — простонала она.
«Опиум». Ракель рассказывала, что горький запах придают капли смолы, выделяющейся из коры одного арабского дерева. Нет, не смолы, а слез. Слез принцессы, сбежавшей на Арабский Восток из-за запретной любви. Принцесса Миррха. Мирра. Ее жизнь, конечно, закончилась печально, но Ив Сен-Лоран за литр ее слез платил огромные деньги.
— Не останавливайся, возьми…
Она схватила его ладонь и прижала к своему горлу. Он тихонько сжал руку и ощутил пульсацию вен и напряженность мышц ее тонкой шеи.
— Крепче! Кре…
У нее перехватило дыхание, когда он сделал то, о чем она просила. Он знал, что перекрыл подачу кислорода к ее мозгу. Это ее дело, он поступал так и получал от этого удовольствие, потому что знал, что она получает от этого удовольствие. Но сейчас кое-что было по-другому. У него появилась мысль, что она полностью находится в его власти. Что он может сделать с ней все что угодно. Он посмотрел на ее платье, валяющееся на полу. Красное платье. Харри почувствовал нарастающее напряжение и понял, что не сможет долго сдерживаться. Он закрыл глаза и представил себе ее, стоящую на четвереньках и медленно поворачивающуюся. Представил, как она поворачивается к нему лицом, а ее волосы меняют цвет и он понимает, кто перед ним. Глаза закатились, на шее — синие отметины, которые стали видны во вспышке камеры полицейского криминалиста.
Глаза закатились, на шее — синие отметины, которые стали видны во вспышке камеры полицейского криминалиста.
Харри кончил и убрал руку с ее горла. Но Ракель оставалась на месте. Она замерла и задрожала, как хищник за секунду до того, как рухнуть на землю. А потом она умерла. Повалилась вперед лбом на кровать, горько всхлипнув, и осталась в такой позе, словно склонилась в молитве.
Он вышел из нее. Ракель застонала, перевернулась и с укором посмотрела на него. Обычно он не выходил из нее до тех пор, пока она не была готова к разделению.
Харри быстро чмокнул ее в шею, выскользнул из кровати, прихватил трусы фирмы «Пол Смит», которые она купила ему в аэропорту по дороге из Женевы в Осло, нашел пачку «Кэмела» в джинсах «Рэнглер», висящих на стуле. Потом он вышел из спальни и спустился в гостиную, уселся в кресло и выглянул в окно, за которым стояло самое темное время ночи, но все-таки не настолько темное, чтобы он не мог различить очертания хольменколленских холмов на фоне неба. Харри прикурил. Почти сразу же он услышал за своей спиной звук ее шаркающих шагов.
— Что-то случилось?
— Нет.
Она уселась на ручку кресла и прижалась носом к ямке у него на шее. Кожа ее все еще была горячей и пахла Ракелью и сексом. И слезами принцессы Миррхи.
— «Опиум», — произнес он. — Ничего себе названьице для духов.
— Они тебе не нравятся?
— Да нет… — Харри выпустил дым в потолок. — Но они немного… своеобразные.
Она подняла голову и посмотрела на него:
— И ты только сейчас это говоришь?
— Я раньше над этим не думал. Да в общем-то, и сейчас не думал. Пока ты не спросила.
— Дело в спирте?
— В смысле?
— Алкоголь в духах, это он…
Харри отрицательно покачал головой.
— Но за этим что-то кроется, — сказала Ракель. — Я знаю тебя, Харри. Тебя что-то беспокоит. Только посмотри, как ты куришь, друг мой, всасываешь в себя содержимое сигареты так, как будто в ней заключена последняя капля воды на земле.
Харри улыбнулся и погладил ее по покрытой мурашками спине. Она легко коснулась губами его щеки.
— Ну, раз это не алкогольная абстиненция, значит это второе.
— Второе?
— Полицейская абстиненция.
— А, это, — протянул он.
— Дело в убийствах полицейских, так ведь?
— Беата приходила и уговаривала меня поработать. Она сказала, что говорила с тобой по телефону до того, как прийти сюда.
Ракель кивнула.
— И ты дала ей понять, что для тебя это не проблема, — договорил Харри.
— Я сказала, что решение за тобой.
— Ты забыла о нашей клятве?
— Нет, но я не могу заставить тебя соблюдать клятву, Харри.
— И если бы я ответил согласием и стал заниматься расследованием?
— Ты бы нарушил клятву.
— Последствия?
— Для тебя, меня и Олега? Бо`льшая вероятность того, что все полетит к чертям. Для расследования убийств трех полицейских? Бо`льшая вероятность раскрытия.
— Мм. Первое — это точно, Ракель. А вот второе — абсолютно нет.
— Может быть. Но ты знаешь, что наша совместная жизнь может полететь к чертям независимо от того, вернешься ты в полицию или нет. В море много подводных камней. Например, ты на стену лезешь из-за того, что не делаешь то, ради чего ты, по твоим ощущениям, создан. Я слышала, что мужчины, бывает, разводятся накануне наступления осеннего охотничьего сезона.
— Охоты на лосей. Не на куропаток же?
— Нет, конечно.
Харри затянулся. Они разговаривали приглушенными спокойными голосами, как будто обсуждали поход в супермаркет. Именно так они обычно разговаривают, подумал он. Такая она и есть. Он притянул ее к себе и прошептал ей на ухо:
— Я собирался сохранить тебя, Ракель. Сохранить все это.