надо было ехать куда-нибудь, либо съесть Ларри. Полагаю, вы предпочитаете первый вариант.
— Очень смешно. Вы не должны были посылать их одних.
— Сегодня нам не угрожает Серефина, ma petite, а пока мы в городе, можно не опасаться и Ксавье.
— Почему вы так уверены? — спросила я, скрестив руки на груди.
Он прислонился спиной к окну и поглядел на меня.
— Ваш мсье Киркланд сегодня ночью отлично себя вел. Я думаю, вы зря о нем беспокоитесь.
— Одна героическая ночь не обеспечивает безопасности.
— Скоро уже рассвет, ma petite, даже Ксавье не вынесет дневного света. Все вампиры скрываются в
убежищах. У них нет времени гоняться за нашими юношами.
Я глядела на него, пытаясь что-нибудь прочесть по этому приятному лицу.
— Мне бы вашу уверенность.
Он улыбнулся и оттолкнулся от окна. Выскользнул из пиджака и дал ему упасть на розовый ковер.
— Что вы делаете?
— Раздеваюсь.
Я ткнула пальцем через плечо в спальню.
— Там раздевайтесь!
Он стал расстегивать рубашку.
— Слышите, что я сказала? Туда идите!
Он вытащил рубашку из штанов, расстегивая последние пуговицы по дороге ко мне. Кожа на его груди была более яркой, чем рубашка. Он был похож на человека,
потому что накачался кровью, в том числе и моей. Высохшие потеки несколько портили бледное совершенство тела.
Я ожидала, что он попытается меня поцеловать или предпримет что-нибудь в этом роде, но он прошел мимо. Рубашка на спине была коричневой от засохшей
крови. Он снял ее со звуком рвущейся ткани, уронил на ковер и скрылся в ванной.
Я глядела ему вслед. У него на спине были белые шрамы. По крайней мере, так мне показалось. Он оставил дверь открытой, и я услышала, как льется в ванну
вода.
А я села в кресло, не зная, что мне делать. Вода бежала долго, потом стало тихо, потом послышался плеск. Он влез в ванну. Не закрыв за собой дверь.
Ничего себе!
— Ma petite! — позвал он.
Я сидела, не желая шевельнуться.
— Ma petite, я знаю, что вы там. Я слышу ваше дыхание.
Я подошла к двери, очень стараясь не заглядывать внутрь. Прислонившись к стене, я скрестила руки на груди.
— Что вам нужно?
— Здесь нет чистых полотенец.
— И что я по этому поводу должна сделать?
— Не могли бы вы позвонить горничной и попросить принести?
— Наверное, могла бы.
— Спасибо, ma petite.
Я пошла к телефону, злясь на него, на себя, на весь свет. Он же знал, когда залезал в воду, что там их нет! Я тоже могла бы знать, но я с таким вниманием
слушала плеск воды, что забыла.
На себя я злилась не меньше, чем на него. Он всегда был хитрый сукин сын, и надо было мне быть повнимательней. Я торчала в номере отеля, который по всем
параметрам предназначался для новобрачных, а в ванне лежал голый и намыленный Жан-Клод. После того как я видела то, что было с Джейсоном, не должно было бы
быть особого сексуального напряжения в воздухе, а оно было. То ли привычка, то ли Ларри прав: я не верю, что Жан-Клод — разложившийся труп.
Я попросила принести полотенца. Служащие с удовольствием согласились. Никто не стал ворчать насчет времени. Никто ни о чем не спросил. Всегда можно
понять, сколько платишь за номер, по тому, насколько мало ворчит обслуга. Горничная принесла мне четыре больших мохнатых полотенца. Я посмотрела на нее,
размышляя. Можно бы заставить ее отнести полотенца Жан-Клоду.
— Мэм? — спросила она.
Я взяла полотенца, сказала «спасибо» и закрыла дверь. Никак нельзя было показывать посторонней женщине, что у меня в ванне сидит голый вампир. И даже,
может быть, дело было не в том, что он вампир.
И даже,
может быть, дело было не в том, что он вампир. Хорошие девушки не пускают к себе в ванну голых мужчин в четыре с чем-то часа утра. Может, я не была хорошей
девушкой. Никогда не была.
Возле двери в спальню я замялась. Там было темно. Свет шел только из ванной, продолговатым прямоугольником падая на ковер.
Я прижала полотенца к груди, сделала глубокий вдох и вошла в комнату. Отсюда была видна ванна, но, к счастью, не полностью. Только белый фаянс и
пузырчатая пена. И при виде ванны с пеной напряжение у меня в плечах чуть ослабло. Пена — она много грехов может скрыть.
У двери в ванную я остановилась. Жан-Клод лежал, прислонившись к стенке ванны. Черные волосы намокли и были уже явно вымыты. Пряди прилипли к голым
плечам. Руки свободно лежали на краях ванны, голова отдыхала на черном кафеле стены. Свесилась бледная рука, будто за чем-то тянулась и передумала. Глаза
закрыты — два темных полумесяца на бледных щеках. Бисеринки воды держались на лице и на той части тела, что была видна. Он, казалось, почти заснул.
Из горы пузырей вдруг показалось колено — неожиданный проблеск голой мокрой кожи. Жан-Клод повернул голову и открыл глаза. Полночная синева их, казалось,
стала темнее. Может быть, дело в том, что от воды его волосы тоже казались темнее и тяжелее.
Я коротко вздохнула и сказала:
— Вот полотенца.
— Вы их не могли бы положить вот сюда?
«Вот сюда» — это было на унитаз, который стоял достаточно близко к ванне, чтобы можно было дотянуться.
— Я положу их на край раковины.
— Я все водой заляпаю, когда буду их доставать, — сказал он голосом совершенно нейтральным, без вампирских трюков, почти без интонации.
Он был прав, а я вела себя глупо. Он не схватит меня и не изнасилует. Если бы он этого хотел, мог бы уже много лет назад.
Я положила полотенца на крышку унитаза, глядя куда угодно, только не в сторону ванны.
— У вас должны быть вопросы о сегодняшней ночи, — сказал он.
Я подняла на него глаза. Вода на голом теле отражала свет, как ртуть. Пузыри полопались на груди, один как раз под соском. Меня неудержимо тянуло