— Он тебе сказал, чтобы ты со мной не говорил?
— Нет, только чтобы, думал, что говорю.
— Когда он говорит «прыгай»; ты спрашиваешь «на какую высоту?».
— Вроде этого. — Джейсон безмятежно проглотил кусок омлета.
— И тебе это не противно?
— Не я устанавливаю правила, Анита. Я же не альфа ни в чем.
— И тебе это не противно? — повторила я.
Он пожал плечами:
— Иногда бывает. Но сделать я ничего с этим не могу, так чего дергаться?
— Не понимаю я этого совсем, — сказал Ларри.
— И я тоже.
— А вам и не надо понимать, — сказал он.
На вид ему было не больше двадцати лет, но глаза не были молодыми. Это были глаза мужчины, который много видел и много сам совершил, и не всегда хорошее.
Выражение, которое я боялась увидеть когда-нибудь на лице Ларри. Они были почти одного возраста. Что же сделали с Джейсоном, что такими изнуренными стали его
глаза?
— Что мы теперь будем делать? — спросил Ларри.
— Так это вы эксперты по вампирам. А я всего лишь собачка Жан-Клода.
Он сказал так, будто ничего ненормального в этом не видит. Я бы так не смогла.
— Я собираюсь позвонить копам, а потом поспать.
— И что ты им скажешь? — поинтересовался Джейсон.
— Сообщу им о Ксавье.
— А Жан-Клод сказал, что ты можешь это рассказать полиции?
Я глянула на него в упор:
— Я не спрашивала его разрешения.
— Жан-Клод будет недоволен, что ты позвала полицию.
Я глядела, не говоря ни слова.
Он моргнул.
— Но, пожалуйста, не надо этого делать только потому, что я попросил не делать.
— А он хорошо тебя знает для всего двух встреч, — заметил Ларри.
— Трех, — поправила я. — И два раза из трех он пытался меня съесть.
Ларри раскрыл глаза чуть пошире.
— Ты шутишь?
— Она такая аппетитная, — объяснил Джейсон.
— Слушай, хватит! — сказала я.
— А что такое? Жан-Клоду и Ричарду можно тебя поддразнивать?
— С ними обоими я встречаюсь. А с тобой — нет.
— А может, у тебя слабость к монстрам? Я могу быть страшен не хуже всякого другого.
Я поглядела на него в упор.
— Нет, — сказала я. — Не можешь. Потому ты и не альфа. Потому ты и собачка Жан-Клода, что недостаточно страшен.
В бледно-голубых глазах что-то мелькнуло, что-то злобное, опасное. Он сидел все в той же позе, подцепив вилкой кусок омлета, с банкой колы в руке, и
вдруг стал иным. Словами это нельзя было передать, но волосы у меня на шее встали дыбом.
— Остынь, волчонок, — сказала я тихо и осторожно. Между нами был всего фут расстояния. На этой дистанции он бы свалил меня как нечего делать. Рука у меня
была в дюйме от браунинга, но это кажущееся преимущество. Схватить пистолет я бы успела, но направить — ни в жизнь. Я видала, как движется Джейсон, и знала,
что мне не успеть.
От недосыпа я стала слишком доверчива или глупа, что, впрочем, одно и то же.
Послышалось низкое прерывистое рычание Джейсона. У меня быстрее заколотилось сердце.
Вдруг пистолет Ларри мимо моего носа уперся в лицо вервольфа.
— Не надо, — сказал Ларри голосом низким, ровным и очень серьезным.
Я соскользнула с табурета, выхватывая браунинг. Не надо мне, чтобы пистолет Ларри рявкнул у меня над самым ухом.
Почти небрежным жестом, одной рукой уставив пистолет в грудь Джейсона, я сказала:
— И никогда больше мне не угрожай.
Джейсон глядел на меня, и зверь метался в его глазах, как морская волна, беглая к берегу.
— Начни только покрываться мехом, и я не стану проверять, блефуешь ты или нет.
Ларри встал коленом на табурет, держа ствол ровно и неподвижно. Я надеялась, что он не поскользнется и не пристрелит Джейсона случайно. Уж если так
получится, то пусть это будет намеренно.
У Джейсона опали плечи. Кулаки разжались, вилка и стакан остались на стойке. Закрыв глаза, Джейсон целую минуту просидел совершенно неподвижно. Мы с
Ларри ждали, не отводя стволов. Ларри стрельнул глазами в мою сторону, я покачала головой.
Джейсон открыл глаза и выдохнул глубоким, печальным — вздохом. Он снова приобрел нормальный вид и с ухмылкой сказал:
— Я должен был попробовать.
— Ну, попробовал. И что?
Он пожал плечами:
— Ты надо мной доминант.
— Только и всего?
— А ты бы хотела, чтобы я заставил тебя со мной драться?
Я покачала головой.
— Но ведь я ее поддержал, — сказал Ларри. — Она была не одна.
— Без разницы. Ты ей предан, ты рискуешь жизнью ради, нее. Быть доминантам — это больше, чем кулаки или пистолеты.
Ларри не понял:
— А что значит — доминант? Я что, упустил что-то из разговора?
— Джейсон, почему ты так стараешься не быть человеком? — спросила я.
Он улыбнулся и вернулся к еде.
— Ответь, Джейсон.
Он доел омлет и сказал:
— Не отвечу.
— Что происходит? — спросил Ларри.
— Состязание, кто кого перемудрит, — ответила я.
Ларри фыркнул:
— Объяснил бы мне кто-нибудь, почему я должен брать на мушку того, кому полагается быть на нашей стороне?
— Жан-Клод твердит мне, что Ричард не более человек, чем он сам. Вот этот маленький спектакль Джейсона должен был это проиллюстрировать. Так, волчонок?
Джейсон сосредоточенно доедал завтрак, будто нас здесь и не было.
— Отвечай!
Он повернулся на табуретке, заложив руки за спину.
— Анита, у меня сейчас достаточно хозяев. Мне не нужен еще один.
— А у меня слишком много монстров, с которыми приходится возиться. Не старайся попасть в этот список, Джейсон.
— А это у тебя шорт-лист?
— Именно. И он становится все короче и короче.
Он улыбнулся и слез с табурета.
— Интересно, кто-нибудь, кроме меня, от этого когда-нибудь устанет?
Мы с Ларри поглядели на него.