ее, и Айви растянулась на полу. — Ты недостойна моего взгляда. Убирайся.
Серефина встала. Свежая кровь алела на белом шелке и белых перчатках.
— Ты поразила меня. А теперь уходите, все уходите.
Она повернулась и пошла к своему трону, но не села. Она стояла спиной к нам, взявшись за подлокотник. Может быть, мне показалось, но у нее был усталый
вид. Призраки спустились ей навстречу клубящимся белым туманом. Отчетливых форм среди них стало меньше, будто фантомы утратили часть своей четкости.
— Уходите, — повторила она, не оборачиваясь.
Задняя дверь была открыта, но Жан-Клод пошел к двери, ведущей к парадному входу. Мне было не до споров — я просто хотела убраться отсюда. И плевать мне,
через какую дверь.
Мы спокойно и собранно пошли к двери. Мне хотелось бежать. Ларри стоял рядом со мной, и я видела, как он изо всех сил сдерживается, чтобы не броситься
наутек. Джейсон подошел к двери первым, но повернулся и пригласил нас проходить, как швейцар или дворецкий.
Я увидела его глаза, широко раскрытые от испуга, и поняла, чего ему стоил этот жест. Мы вышли, он следом. Последним прошел Жан-Клод. За нами хлопнула
дверь, и мы оказались на улице. Вот и все.
Но впервые в жизни я знала, что мена отпустили. Я не пробилась с боем, не торговала себе свободу. Пусть она поражена как угодно, но она позволила нам
уйти. А когда тебя отпускают — это совсем не то же самое, что победа.
Я никогда по своей воле не вернусь в этот дом. Никогда по своей воле не окажусь рядом с ней. Потому что сегодня я, быть может, смогла ее поразить, но
этого не хватит навечно. И даже сейчас я знала, что она могла победить. У этой вампирши есть мой выигрышный билет. У нее есть ложь, почти стоящая моей
бессмертной души.
Черт побери все!
28
Джейсон пробежал по комнате мимо меня:
— Я в душ.
Это было назойливо с его стороны, но он вонял, как разложившийся труп. Обратно мы ехали, открыв все окна. Обычно, когда сам воняешь, чужой вони не чуешь.
На меня тоже попало немало гнили, на запах Джейсона. очень отчетлив. Есть такие ароматы, которые ничем не заглушить.
— Погоди! — сказал Ларри.
Джейсон повернулся, не слишком довольный.
— Пойди в душ в моем номере. — Он поднял руку, не давая мне возразить.
— До рассвета всего час. Если мы хотим всех до того распихать по койкам, имеет смысл использовать оба душа.
— Я думаю, мы сегодня будем все спать здесь, — сказала я.
— Почему? — спросил Ларри.
Жан-Клод стоял возле широкого кресла, красивый и абсолютно не желающий мне помочь. Джейсон всем своим видом выражал нетерпение.
— Безопасность в коллективе.
Ларри покачал головой:
— Ладно, но я же могу отвести вервольфа в соседний номер и пустить в душ? Или ты мне даже в этом не доверяешь?
— Доверяю, Ларри.
Сегодня ночью ты действовал отлично.
Я ожидала улыбки, но ее не было. У Ларри был очень серьезный вид.
— Я убил Брюса.
Я кивнула:
— Мы собирались вообще всех перебить, кто был в той комнате.
— Я тоже так думал. — Он опустился в кресло. — Я никогда еще никого не убивал.
— Это был вампир. Это не то, что убить человека.
— Ага, как же! И на скольких трупах вы недавно проводили реанимацию?
Я обернулась к улыбающемуся Жан-Клоду и пожала плечами:
— Всего на одном. Вы можете дать нам поговорить наедине?
— Где бы я ни был в этой комнате, я буду вас слышать, — сказал Жан-Клод.
— Иллюзия — это все, — сказала я. — Так что просто отойдите.
Жан-Клод слегка поклонился и отвел Джейсона в другой конец комнаты, к окну. Я знала, что ему все слышно, зато он хотя бы не стоит над душой.
— Ты на самом деле не считаешь его мертвецом? — спросил Ларри.
— Ты же видел тех двух женщин-вампиров, — ответила я. — Это просто гниющие трупы, а остальное все — иллюзия.
— И ты думаешь, он тоже иногда так выглядит?
Я минуту поглядела на Жан-Клода.
— Боюсь, что так я и думаю.
— Как же ты можешь с ним встречаться после того, что ты видела?
Я покачала головой:
— Сама не знаю.
— Труп он или не труп; а ты пыталась сохранить ему жизнь. — Поглядев мне в лицо, Ларри поправился:
— Жизнь или нежизнь, как хочешь, так и называй. Ты боялась, что он умрет окончательно.
Я поглядела на него в упор:
— И что?
— А то, что я убил живое существо или нежить. Черт возьми, Анита, этот Брюс так недавно умер, что казался человеком.
— Может, поэтому всего одна пуля в грудь с ним покончила.
— И как я теперь должен себя чувствовать?
— После того, как его убил?
— Именно.
— Ларри, это чудовища. Монстры. Некоторые из них приятнее других на вид; но все равно они монстры. В этом никогда не сомневайся.
— И ты можешь со всей искренностью мне сказать, что Жан-Клод — монстр?
Это было скорее утверждение, чем вопрос. Я чуть было не посмотрела на упомянутого монстра, но сдержалась. Этой ночью я на него насмотрелась достаточно.
— Да, могу.
— А теперь спросите ее, не монстр ли она. — Жан-Клод прислонился к широкому креслу, сложив руки на груди.
Ларри поглядел несколько удивленно, но сказал:
— Анита?
Я пожала плечами:
— Иногда.
— Видите, Лоранс? — улыбнулся Жан-Клод. — Анита думает, что все мы монстры.
— Кроме Ларри, — сказала я.
— Дайте ему время.
Это было слишком близко к истине.
— Я просила дать нам поговорить наедине, или вы забыли?
— Я ничего не забыл, ma petite, но время уходит. Мой волк здесь не единственный, кому нужна ванна. Только ваш юный друг еще свеж.
Я поглядела на Ларри.