стояли позади трона живым занавесом темноты. Элли лежала на боку на подушках и казалась почти живой. Даже в разорванном и грязном черном платье она излучала
довольство, как кошка, до отвала наевшаяся сливок. Глаза сверкали, губы изгибались в потаенной улыбке. Элли, она же Анджела, явно находила удовольствие в том,
чтобы быть нежитью. Пока. Кисса подошла осторожными шагами и встала на колени около Магнуса. Ее черный кожаный наряд слился с плащом Яноша. Серефина погладила
перчаткой ее вспотевшее лицо.
Серефина погладила
перчаткой ее вспотевшее лицо.
Потом Серефина улыбнулась, и улыбка эта была прекрасна, если не видеть ее глаз. Они бледно фосфоресцировали. Можно было углядеть какой-то намек на
зрачки, но он тут же исчезал. Глаза были под цвет платью — подбор цветов вообще был совершенным в этом интерьере.
Джеффа и Ксавье не было, и мне это не понравилось. Я открыла рот, чтобы задать вопрос, и Жан-Клод на меня посмотрел. В этот единственный раз взгляда было
достаточно. Он был Мастер, я играла слугу. Ладно. Если он будет задавать нужные вопросы.
— Мы пришли, Серефина, — сказал Жан-Клод. — Отдай нам мальчика, и мы уйдем с миром.
Она рассмеялась:
— Но я не отпущу вас с миром, Жан-Клод. — Она повернулась ко мне бледно пылающими глазами. Как будто на меня смотрела пара фонарей — настолько
нечеловеческим был этот взгляд.
— Нинья, как я счастлива тебя видеть.
У меня пресеклось дыхание. Нинья-девочка — так называла меня мама. Что-то вспыхнуло в глазах Серефины дальним отблеском огня, потом он сменился тем же
холодным дрожащим светом. Она, не пыталась подчинить меня взглядом. Почему? Да потому, что и так была во мне уверена.
Я вдруг похолодела. Вот оно что! Я могла бы назвать это самоуверенностью, но я поверила в это. Она предлагала лучшее, чем секс, более заманчивое, чем
власть. Дом. И ложь это или нет, это было щедрое предложение.
Ларри тронул меня за руку.
— Ты дрожишь.
Я с трудом сглотнула слюну:
— Никогда не сознавайся вслух, Ларри, насколько ты напуган. Разрушает весь эффект.
— Прости.
Я отступила от него — нет смысла толпиться. Посмотрела на Жан-Клода, будто молча спрашивая, не будет ли это нарушением вампирского протокола.
— Она признала вас, как признала бы другого Мастера. Отвечайте как Мастер.
Его это явно не тревожило. В отличие от меня.
— Чего ты хочешь, Серефина? — спросила я.
Она встала, скользя над ковром. Как будто под этой юбкой колоколом не было ног. Ноги просто не ходят так. Может быть, она левитировала. Как бы там ни
было, а она все приближалась. Мне отчаянно хотелось попятиться. Я никак не хотела быть так близко к ней.
Ларри за моей спиной переступил с ноги на ногу. Джейсон придвинулся на шаг к Жан-Клоду. Я не двинулась с места — это было лучшее, на что я была способна.
Что-то мелькнуло в ее глазах, как мелькает что-то движущееся через деревья лесной опушки. В глазах такого не бывает. Я отвернулась и поняла, что не
помню, как глядела в ее глаза. Так чего же я отворачиваюсь?
Я ощутила, как она движется ко мне. Перед моими глазами появилась ее рука в перчатке. Я отдернулась и одновременно взглянула вверх, на ее лицо, но этого
было достаточно. Ее глаза пылали огнем, горящим в дальнем конце туннеля, будто внутри, в ее голове, лежала дорога в невозможную тьму и какие-то создания
зажгли там огонь, чтобы осветить себе путь. И я могла вечно греть руки в тепле этого пламени.
Я закричала. Вскрикнула и закрыла глаза ладонями.
Моего плеча коснулась рука. Я отдернулась и снова вскрикнула.
— Ma petite, я здесь.
— Так сделайте же что-нибудь!
— Делаю.
— К восходу эта будет моей. — Она показала в мою сторону и заскользила к Джейсону. Погладила рукой в перчатке. Он стоял спокойно. Я бы не позволила ей
так просто меня коснуться.
— Тебя я отдам Беттине и Паллас. Они научат тебя любить гниющее мясо.
Джейсон смотрел прямо перед собой, только зрачки его стали чуть шире. Беттина и Паллас выдвинулись из-за трона и встали в нескольких футах позади
Серефины. Какие, черт возьми, впечатляющие мизансцены!
— А может быть, я тебя заставлю превратиться в волка и так остаться, пока это не станет для тебя более естественной формой, чем человеческая. — Она
просунула палец ему под воротник. — Я тебя посажу на цепь во дворе, и будешь ты моим сторожевым псом.
— Хватит, Серефина, — сказал Жан-Клод. — Ночь уходит. Эти мелочные уколы ниже достоинства Мастера твоей силы.
— А у меня сегодня мелочное настроение, Жан-Клод, а скоро у меня будет сила быть настолько мелочной, насколько мне хочется. — Она бросила беглый взгляд
на Ларри. — Этот вот пойдет в мое стадо. А ты, Жан-Клод, моя красивая подстилка, будешь всем нам служить — вечно.
Жан-Клод глядел на нее, надменный до последней степени.
— Я теперь Мастер Города, Серефина. Нам не подобает мучить друг друга. И не подобает воровать имущество друг друга, как бы привлекательно оно ни было.
Я даже не сразу поняла, что это «имущество» — мы. Серефина улыбнулась.
— Я отберу твое дело, твои деньги, твои земли и твой народ, не успеет еще кончиться эта ночь. Неужто Совет действительно думал, что меня устроят крошки с