Оглушительное «Ку-ка-реку-у-у!» буквально взорвало мой мозг. Я застонал, перекатился на живот и выплюнул огрызок колбасы.
— Надо было его вчера все-таки сожрать, — пробормотал пес, закрывая лапами голову. — Вот ведь паразит, не спится ему…
— Сони! — презрительно процедил петух. — Потому у вас такой убогий интеллект, что спите много!
— А кто вчера завалился спать, едва мы порог переступили? — возмутился пес. — Даже кашу свою не доклевал.
— У меня слабый организм, нуждающийся в хорошем сне и обильной еде. А интеллекту моему, после того как я связался с вашей безумной компанией, уже ничто повредить не сможет.
— Ладно, хватит ругаться. — Я закончил умываться и с отвращением посмотрел на человеческую одежду. — Раз уж проснулись, нечего зря время терять.
— Эй, ты о чем это? Куда спешить? Выступать лучше вечером — утром нам такую толпу не собрать. Хотя… можно разок утром и потом еще вечером. Но всяко не в такую рань!
— Ах, да… ты же не знаешь.
— Чего не знаю?
— Мы уходим. Мне нужно как можно скорее попасть в Куаферштадт. Вернее, мне нужно в Бублинг, но туда я уже точно не успеваю. Так что хотя бы добраться до Пусия Первого и уговорить его связаться с Хилобоком. Должен же у него быть какой-то способ срочной связи — почтовые голуби, придворный маг или хотя бы гонцы. Вчера мы хорошо выступили, но задерживаться нельзя.
— Так это… выступать сегодня не будем? — растерянно спросил пес. — А когда будем?
— Так, — вздохнул я, — слушай внимательно. Мы покидаем город немедленно. Понимаешь?
— Да, да! — завилял хвостом пес.
— Я тоже рад, что ты это понимаешь. Останавливаться мы будем только при крайней необходимости. Понимаешь?
— Понимаю… — уже с меньшим энтузиазмом подтвердил пес.
— Тебе лучше остаться в городе. Ты не сможешь бежать наравне с Иголкой.
— Вы хотите меня бросить? — заскулил пес. — И вы тоже! Я никому не нужен!
— Прекрати. — Я закончил одеваться, сунул лапы в сапоги, надвинул на лоб шляпу. — Ну прекрати же… Черт! Никто тебя не хочет бросать, но ты пойми…
— Правда? — Хвост опять замолотил по полу. — Мне можно пойти с вами?!
— Иезус Мария!.. Ну пошли, что ж с тобой делать?!
Иголка к прибавлению в отряде отнеслась спокойно. Вообще, полноценный отдых в конюшне и торба овса вновь вернули ей боевое расположение духа, и она сразу взялась воспитывать пса.
— Господин капитан является командиром нашего отряда. Ты запомни — командир для солдата царь и бог, он один решает, когда тому спать, когда есть, а когда в бой идти и помирать. Приказы господина капитана не обсуждаются и выполняются точно и в срок.
— Дело знакомое! Служба — она и есть служба.
— Это хорошо, что ты со службой знаком. Но то была караульная служба, а у нас — поход. Не крестовый, конечно, но не менее тяжелый и ответственный. А потому пока будешь подчиняться непосредственно мне — у меня опыта в таких делах побольше будет. Зовут меня Иголка, для тебя — сержант Иголка. Выполняешь все мои распоряжения, конечно, если они не противоречат приказам господина капитана. Послужишь пока рядовым, а там — посмотрим, как себя покажешь. Тебя как зовут?
— Да всяко звали. Чаще всего — Пшелвон и Кабысдох. Иногда — Пес или Бурый…
— Отлично! Будешь рядовой Бурый!
— О, майн готт! — закатил глаза петух. — Капитан фон Котт, сержант Иголка, рядовой Бурый!.. А мне какую должность определите?
— Тебе? — ни на минуту не растерялась Иголка. — Отрядный капеллан! Конечно, отряду капеллан не положен, только полку, но у нас отдельная армейская единица, выполняющая особое задание, так что можно — в порядке исключения. Тебя как зовут?
— Гай Светоний Транквилл, — послушно ответил обалдевший от напора Иголки петух.
— Ну вот и имя у тебя подходящее, капеллан Транквилл!
— Подходящее?! — возмутился пес. — Да его за один раз и не выгав-гаваришь! Придумал тоже, пижон!
— Ничего я не придумал! — обиделся петух. — У нас на постоялом дворе в прошлом году почти все лето жил ученый монах. Он единственный ценил мою традицию приветствовать солнце, потому что вставал по моему крику. Он мне и дал это имя. Так что можно считать, меня почти по-настоящему окрестили! Он мне и труды всяческие ученые читал… Ну не мне, конечно, просто сидел у окна и читал вслух. А я запоминал…
— Излишняя ученость для солдата только во вред! — безапелляционно заявила лошадь. — Начнешь на поле боя задумываться о всяких хреномантиях и астролябиях — тут тебя и убьют. У хорошего солдата в голове должно быть две мысли — как живым остаться и как врага победить.
Я молча ухмылялся, слушая болтовню Иголки. Как все-таки хорошо, когда путешествуешь с верными друзьями.
Как все-таки хорошо, когда путешествуешь с верными друзьями. Ну ладно — пусть Бурый недалек и груб, но таковы ведь по большей части все ландскнехты. Пусть петух высокомерен и зануден — у всех есть свои недостатки. Главное, что мы движемся вперед, в седельных сумках хватит еды на пару дней, да и солнце решило под конец осени побаловать нас… В груди у меня нехорошо екнуло. Конец осени! Да что со мной?! Еду, улыбаюсь, словно на прогулку отправился. А время-то уходит! Осталось всего девять дней и бог знает сколько миль до Куаферштадта. А там еще предстоит как-то пробиться к его величеству Пусию Первому и убедить помочь мне… При том, что в прошлую нашу встречу я ему, кажется, не особо понравился.
— Значит, так, орлы. Отставить разговорчики, — скомандовал я. — Сержант Иголка доходчиво объяснила задачу, теперь слушайте мой приказ. Приказываю осуществить марш-бросок отсюда и… э-э-э… до заката. Марш-бросок приказываю осуществлять сержанту Иголке легкой рысью. Я и отрядный капеллан следуют верхом, рядовой Бурый сопровождает пешком. Рядовой!