Но все это было не так страшно, как то, что Сароз решил провести в Либерхоффе не меньше двух недель. Сборы получались хорошие, а вот погода испортилась — все еще было довольно тепло, но шли проливные дожди. Я понимал, что путешествовать по раскисшим дорогам удовольствие ниже среднего, но мне казалось, что Огюст откладывает выезд специально, чтобы помучить меня. Впрочем, что толку? Даже если я увижу проклятого фокусника в двух шагах от телеги, все, что мне останется, — помахать ему лапой.
— Ты что, заснул?
Кончик кнута пребольно вонзился в мою лапу. Я жалобно мявкнул и послушно закувыркался по кругу. Толпа зааплодировала. Сароз стал теперь пускать в ход кнут при любом промедлении с моей стороны и делал это с пугающим удовольствием. Думаю, если бы не прибыль, которую ему приносили мои выступления, он бы меня забил. Впрочем, он вполне компенсировал упущенное удовольствие, добавив мне парочку унизительных и опасных трюков.
Впрочем, он вполне компенсировал упущенное удовольствие, добавив мне парочку унизительных и опасных трюков.
После третьего за день представления мои дневные мучения закончились, но особой радости это у меня не вызвало. Во время представления хотя бы некогда было думать о том, что шансы вернуть человеческий облик тают на глазах. Сидя же на цепи в фургоне, я просто физически ощущал, как время утекает промеж когтей…
— Ваш ужин, господин.
Я вздрогнул, открыл глаза… Кажется, я задремал — усталость и постоянный страх вымотали меня окончательно. Смешно подумать, что кто-то будет обращаться ко мне на вы и называть «господином».
— Господин… вы спите?
А… Ну конечно, один такой человек все же остался.
— Нет, Андрэ. Даже если бы и спал, то ради такого великолепного ужина обязательно проснулся бы. Что тут у нас? О! Поросенок, фаршированный перепелками! А это? Форель! Какая прелесть! Вино… мм… дай-ка я угадаю..
— Господин? — Голос Андрэ прозвучал встревоженно. — Господин, вам нехорошо? Какой поросенок? Какая форель? Здесь немного мяса на костях и ячменная каша… тоже немного. Я хотел оставить побольше, но Синяша присосался к котлу как паук к мухе, все пихал в себя, пока из носа не полезло.
— Эх, Андрэ… ты разбил мои хрустальные грезы своим грубым реализмом. Ладно, не пугайся — все со мной в порядке. Это я так шутил.
— А-а-а… Да, понимаю… Кости и каша — поросенок. Да, и впрямь смешно!
— Ты меня удивляешь, Андрэ! — заметил я, пытаясь обнаружить на костях хоть что-то съедобное. — Ты научился улавливать иронию?
— Наверное. Не знаю, что такое эта ироня, но у вас смешно получилось, — признался Андрэ. — Я теперь все время разговариваю с господином Фредериком. Говорит, правда, больше он. А я слушаю. Он очень умный.
— Замечательно. — Тщетно. Кости напоминали отполированные десятками ладоней древки копий. Я вздохнул и принялся за кашу. — Видимо, тебя поспешили записать в дурни. Просто у тебя не было возможности развиваться.
— Да, наверное. — Андрэ вздохнул. — Теперь этого уже не узнать.
— Это еще почему?
— Сегодня господин Фредерик сказал синьору Сарозу, что покидает цирк и остается жить в Либерхоффе. Вроде как жениться надумал.
— Что ж… Рад, что хоть у кого-то в этом мире все закончилось хорошо. Как на это отреагировал Огюст?
— Сказал, что старого дармоеда давно пора было выгнать, да он держал его из жалости. И что так тупо острить сможет даже его сын, которому и платить не надо.
— Это хорошо. А то я убедился, как может быть настойчив Сароз, если не хочет отпускать артиста.
— Мне очень жаль, господин.
— Да ты-то тут совсем ни при чем, Андрэ. Не переживай. Он ведь и меня как ловко обставил…
— Я больше так не могу, господин, — вдруг выпалил Андрэ шепотом. — Нам надо бежать!
— Мне казалось, ты доволен своим положением? — осторожно, боясь спугнуть удачу, произнес я. — Ты ведь раньше отказывался бежать?
— Тогда да. — Гигант опять нервно оглянулся. — Я думал — это только поначалу так тяжело.
— Гигант опять нервно оглянулся. — Я думал — это только поначалу так тяжело. Сароз говорил, что у цирка временно плохо с деньгами, а как заработаем — будет легче. Я поверил. Но мы зарабатываем все больше, а легче не становится, наоборот — выступать приходится все больше, а синьор Сароз продолжает экономить на всем. Вчера он поехал на рынок закупать продукты и взял с собою меня — чтобы таскать мешки. Он купил самую гнилую капусту! А мясо покупал даже не на рынке, а у какого-то сомнительного типа, и я… я боюсь есть это мясо, господин! По-моему, Сароз сошел с ума.
— Да нет, Андрэ, не думаю. Из всех нас он сойдет с ума последним. Просто ему золото немного вскружило голову… Впрочем, нам от этого не легче. Думаю, он нас всех уморит своей скупостью, а потом найдет новых бродяг.
— Я бы давно сбежал, да боюсь, — признался Андрэ. — Вот сбегу я… Куда мне идти? Что делать? Хорошо, что вас поймали!
— Вот спасибо, дружище!
— Ой! Простите, господин! Конечно, плохо, но для меня — хорошо! Я вам помогу. Мы вместе убежим, и я опять буду вашим оруженосцем.
— Ну что же… — Я с трудом удержался, чтобы не завопить от радости. — Только клянись, что больше никогда не посмеешь уйти от меня к другому господину, если только я сам тебе не велю!