— Господин… — краем рта прошептал оруженосец, шумно сглатывая слюну. — Может, сначала поедим? На сытый желудок воевать сподручнее…
— Тебе-то откуда знать, трус несчастный?
— Так говорят.
— Глупости говорят. С набитым брюхом бегать тяжело — что наступать, что отступать. А ранят в живот — так и вообще… э, э, стоп, не вздумай! — чуть не в голос завопил я, чувствуя, как зашатало при этих словах впечатлительного оруженосца. — Если ты сейчас в обморок упадешь — клянусь! — я тебе нос все-таки отгрызу!
— Я не падаю, господин! Честное слово!
— Ну так пошли. Обещаю — как только разделаемся с этим делом, куплю тебе столько еды, сколько в тебя поместится.
От этой перспективы Булыга сразу воспрянул духом и вполне бодро прошел к стойке. Хозяин постоялого двора, пребывавший в том же состоянии благостной расслабленности, что и все подчиненное хозяйство, на вопрос о циркачах лишь буркнул «в седьмой» да махнул рукой в сторону лестницы, так что даже не пришлось врать про поиски работы. Подгоняемый видениями окороков, колбас и жареных цыплят, Булыга стремглав взлетел по лестнице на второй этаж. Я спрыгнул на пол, бросился к двери с нарисованной углем семеркой, выдохнул:
— Здесь! На себя!
Собиравшийся уже вынести дверь молодецким ударом, Булыга рванул ее на себя и вбежал в комнату, злобно рыча и вращая глазами. Я проскользнул следом, вскочил на задние лапы и зашипел:
— Фффсем стоять! Кто шшшевельнетссся, тому Булыга оторвет руку или ногу!
— Я же говорил! Ты мне никогда не веришь!
— И правда… Но, согласись, в это трудно поверить! Изумительно!
Я обвел взглядом комнату и устало опустился на пол.
— Дерьмо!
Следовало насторожиться раньше, когда мальчишка стал расхваливать выступление циркачей. Но несоответствие его слов о потрясающем зрелище тем жалким судорогам, что я наблюдал на рыночной площади Либерхоффе, как-то ускользнуло от моего внимания. Похоже, Конрад, маленький кошачий череп слишком сдавливает твои мозги, и ты начинаешь хуже соображать. Или это общение с Булыгой так на тебе сказывается? Притом что Андрэ явно поумнел за прошедшие дни, скоро твой оруженосец станет умнее своего господина…
— Грр-агрх! Арррр!
— Гм. Не знаю даже, как к вам обращаться, уважаемый… гм… кот. — Плотный мужчина средних лет с жизнеутверждающим румянцем на круглых гладко выбритых щеках слегка приподнялся в кресле и отвесил легкий поклон. — Я весьма рад вашему визиту, но не могли бы вы сказать своему слуге, чтобы он успокоился?
— Андрэ, отставить!
— А?
— Все, рычать больше не надо, можешь расслабиться.
— Мы победили?
— Мы в заднице, — устало вздохнул я. — Точнее, я в заднице. Ну и ты — со мной за компанию.
— Вот видишь, па! — Из-за кресла выступил давешний мальчишка. — Он совсем как человек говорит. Даже лучше папского петуха!
— Гениально! — согласился бородатый господин. — Кто, по сути, ecть papagallo?! Просто безмозглая птица, имитирующая речь. Все его преимущество перед нашими воронами или скворцами, которые также искусно умеют подражать различным звукам и человеческой речи, — пестрая окраска перьев. Здесь же мы имеем дело с разумным существом…
— Сам ты существо. Пошли, Булыга.
— А?
— Пошли. Раз уж обещал — накормлю тебя. Там в мешке, в кошеле найдется пара монет, на плотный обед хватит.
— Постойте! Куда же вы?
— Ну? Чего надо? — Я раздраженно обернулся. — Вам интересно? Вы чувствуете, что прикоснулись к какой-то тайне, и хотите узнать подробности? А мне — неинтересно! Понимаете? Я устал, я голоден, у меня отвратительное настроение и я не хочу разговаривать!
— Десять золотых!
— Чего?
— Золотых. Десять золотых. Ладно! Двенадцать! И, разумеется, еда и ночлег бесплатно. Соглашайтесь! Это хорошие деньги — у меня столько получают только лучшие профессионалы.
— О чем вы вообще говорите?
— Я — хозяин цирка…
— Это я уже понял…
— Замечательно! Как я понял, у вас денежные проблемы. Если точнее, денег у вас на один хороший обед для вас и вашего слуги.
— Ну допустим…
— Я предлагаю заказать все, что пожелаете — за мой счет, разумеется, — а за это вы пообещаете выслушать мое предложение.
— Только выслушать?
— Да! Вы ничего не теряете. В худшем случае — сэкономите на обеде.
Врожденная осторожность подсказывала — бесплатный обед для таких неудачников, как мы с Булыгой, обычно бывает только в тюрьме. Но очень уж не хотелось расставаться с последними деньгами. Сколько мы еще будем гоняться за проклятой парочкой — кто знает, а заработать что-нибудь по пути представлялось мне маловероятным.
Но очень уж не хотелось расставаться с последними деньгами. Сколько мы еще будем гоняться за проклятой парочкой — кто знает, а заработать что-нибудь по пути представлялось мне маловероятным. Потому, поколебавшись — если честно, только чтобы сохранить остатки достоинства, — я согласился.
Надо отдать должное — толстяк не поскупился, служанки устали бегать из кухни с подносами, накрывая на стол. Булыга глядел на все это великолепие как паломник, после долгого и мучительного путешествия достигший своей цели. Я, впрочем, тоже не особо чинился — ну решил добрый человек угостить бедных путников, сам виноват. Предложение его — вполне очевидное в данной ситуации — мне сразу не понравилось, о чем честно было сказано еще до начала пиршества. Фон Котты никогда не опускались до фиглярства за деньги перед публикой. Синьор Огюст Сароз — так звали хозяина цирка — все же любезно настоял на том, чтобы мы остались отобедать. По правде говоря, я не особо возражал — хроническое безденежье очень действенное лекарство от спеси. Быстро насытившись — много ли нужно даже очень голодному коту? — я в благодарность поведал Огюсту, как оказался в столь плачевном положении, начиная со своего прибытия в Либерхоффе.