А затем я их обоих отдам на потеху моим верным шаманам, чтобы они их сварили живыми в котле!
Я смотрел с удивлением на взбешенного джихангира и старался запомнить его слова.
Саин-хан продолжал, и голос его был подобен зловещему мурлыканью тигра:
— Первая короткая передышка будет в столице урусов Кыюве, последняя — на берегу великого безграничного моря, омывающего вселенную. Тогда я
выполню волю Священного Правителя, моего деда…
Саин-хан задыхался и стал жадно пить вино из золотой чаши.
Вдруг он резко повернулся.
Тогда я
выполню волю Священного Правителя, моего деда…
Саин-хан задыхался и стал жадно пить вино из золотой чаши.
Вдруг он резко повернулся. Около двери почтительно сидел на ковре, опустив голову и скрестив руки на груди, молодой его племянник, хан
Нохой. Из озорства он так глубоко надвинул шапку на лоб, что нельзя было разглядев его глаз.
— Зачем ты пришел? Какой совет имеешь ты дать нам?
— Прости меня, великий джихангир! Я невольно услышал конец твоей речи и загорелся твоим огнем. Разреши мне прибавить к числу намеченных
тобою к разгрому столиц еще одну.
— Какую? — И пальцы Саин-хана сжались с такой силой, что он погнул золотую чашу, и на ковер полилось красное вино.
— Я вижу ясно, что ты также захватишь столицу греков Рум, чтобы не оставлять врагов у себя за спиной. Ведь после захвата Рума ты будешь
иметь тысячи лучших кораблей, стоящих во всех гаванях вселенной, которые помогут расширить твое могущество, разнести твою славу по всем морям.
Разреши мне участвовать в твоем набеге на Рум.
Саин-хан не показал виду, что разгневался на племянника, а стал говорить медленно, будто нехотя:
— Не собрался ли ты учить меня? Я тебя уже назначит тысячником в тумене моего почтенного брата, хана Орду. Ты вместе с «буйными» должен
первым ворваться в столиц урусов Кыюв. Там ты постарайся достойно проявить свою дерзость. Разрешаем уйти!
Разрешаем уйти! — закричал он с прорвавшимся вдруг бешенством.
Хан Нохой склонился до земли и, прошептав обычные пожелания, бесшумно удалился. Когда занавеска за ним опустилась, Саин-хан сказал:
— Он похож на пса, который грызет большую кость. Пока не сгрызет ее до конца, он ее не оставит. Думает только о греческом Руме, о его
завоевании, чтобы посадить туда царицей свою гречанку.
Разве полководец, любящий битвы, может казнить такого удальца?
Весь этот разговор происходил в «золотом домике». Придется ли мне еще раз побывать в нем, или я затеряюсь в неведомых просторах вселенной,
через которые направляется страшное войско Бату-хана?
Я записал вещие слова джихангира, потому что и подвиги и ошибки великих людей и то, как они эти ошибки исправляют, — все это должно быть
увековечено в летописях на поучение нашим потомкам, да сохранит их и нас всемогущий».
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
МГЛА ДВИНУЛАСЬ НА «ВЕЧЕРНИЕ СТРАНЫ»
Глава 1
ХАН МЕНГУ ПЕРЕД КИЕВОМ
Когда летом предыдущего года Бату-хан остановился в низовьях Итиля, никто не решался спросить его: скоро ли двинутся войска на запад, на
дальнейшее покорение вселенной… Он не любил, когда кто-либо задавал ему вопросы или подавал советы. Бату-хан начинал тогда злобно шипеть и
вспоминать по именам проклятых злых мангусов. Ему казалось, что, выслушивая чей-либо совет, он теряет часть своего величия самодержавного
владыки. Однажды он сказал своему любимому двоюродному брату Менгу-хану:
— Скоро мне понадобится твоя помощь…
— Всегда я хочу помочь тебе, но до сих пор ты мне ничего не поручал.
— Отлично! Я доверяю тебе тумен правого крыла моего несравненного войска. Ты завтра же выступишь в поход. Ты пересечешь куманскую степь и
пройдешь до реки Днепра, до богатого главного города урусов Кыюва. Там ты призовешь к себе старшего коназа урусов и строго прикажешь ему, чтобы
он принес мне клятву покорности и верности.
Там ты призовешь к себе старшего коназа урусов и строго прикажешь ему, чтобы
он принес мне клятву покорности и верности. После этого ты пришлешь сюда гонца, а сам на время отступишь обратно в степь на дневной переход, но
ни в коем случае не занимай своими багатурами Кыюва, хотя бы он даже и пожелал мне покориться.
— Сделаю, как ты приказал!
— Если коназ урусов и жители города не захотят добровольно признать меня своим единственным верховным владыкой, ты еще не начинай осады
Кыюва, а все же отойди назад в степь и там жди меня, откармливая коней. Когда же я приду к Кыюву, то помни, что только я, и никто другой, первым
въеду в столицу урусов. Тогда я дам своему тумену право первому начать грабеж этого богатого и прославленного города.
— Я услышал, великий, твои слова, и все будет исполнено, как ты приказал!
— Можешь идти!
Менгу-хан опустился на колени, низко склонился перед братом, коснувшись головой ковра, а когда он снова выпрямился, Бату обнял его, и оба
брата в знак дружбы, громко сопя, понюхали и лизнули друг другу щеки.
***
Выполняя приказ Бату-хана, хан Менгу с отборным войском быстро двинулся через степь. Разграбив по пути все встречные половецкие стойбища,
он, наконец, подошел к Киеву. Там Менгу принял киевских послов, знатных бояр, и услышал от них категорический отказ добровольно покориться