Буря разбила корабль, но святая матерь божья сохранила меня. Я спаслась, ухватившись за сломанную мачту, и была выброшена на берег волнами. Там
меня захватили дикие, как звери, курды и увезли к себе. Но мои хозяева не захотели меня держать, потому что я, как царевна, не желала исполнять
черной работы. Я кусалась и не боялась плетей. Курды привезли меня в город Казвин, на берегу Абескунского моря. Оттуда я бежала на корабле
вместе с арабским послом Абд ар-Рахманом, который тоже приехал сюда, в твою ханскую ставку.
— Что же ты знаешь?
— Я понимаю книги мудрецов, в которых скрыто тайное. Мне известно учение Гиппократа о болезнях человека и способах их лечения…
Хан Орду передвинул на затылок меховой треух и приложил широкую ладонь к уху, чтобы лучше слышать. Но он не знал, как поступить. Можно ли
довериться румийской царевне?.. Он взглянул нанес и снова встретил острый взгляд зеленых неморгающих глаз.
— Дзе-дзе! Чего бы ты хотела?
— Я устала от человеческой грубости.
Я требую, чтобы со мной обращались достойно, как с царевной. Тогда я согласна остаться здесь, при
дворе великого татарского полководца. Я буду лечить страдающих, залечивать раны… Но я могу сделать еще большее: я умею раскрывать прошлое и
приподнимать завесу будущего.
— Это нам очень, очень нужно! — одобрительно кивал головой Орду. Он обратился к Арапше:
— Эта полезная женщина останется здесь. — И, подумав, добавил:
— Она будет жить около моего шатра.
Больной шевельнулся. Послышался стон.
Орду ткнул пальцем в сторону рыжебородого арабского лекаря:
— Можешь ли ты вылечить больного?
— Я не излечивал до сих пор только покойников. — Если вылечишь, получишь большую награду, а если больной умрет — посажу на кол и сожгу на
костре. Лечи! Начинай!
Осторожными движениями рыжий знахарь подполз к неподвижному Бату-хану. Юлдуз-Хатун встрепенулась, готовая своей грудью охранять больного.
Хан Орду вытащил из ножен тонкий блестящий кинжал и тоже приблизился.
Арабский знахарь коснулся рукой щетинистого светлого темени Бату-хана. Он взял его исхудавшую руку — она была беспомощна, эта мускулистая
рука, недавно натягивавшая могучие поводья всего татарского войска.
Знахарь покачал головой, приблизил ухо к оскаленным зубам больного, послушал биение сердца и резко отшатнулся. Снова прислушался, сделался
мрачным и стал дрожать.
— Я боюсь! — прошептал он.
— Не смей отказываться! Лечи! — прохрипел, отдуваясь, Орду и ткнул в плечо знахаря острием кинжала.
— Я боюсь, что уже… Я боюсь… У меня нет с собой нужного целебного зелья мудреца Сулеймана, сына Дауда, — да будет над ними мир!
Дафни воскликнула:
— А византийская царевна Дафни лечить не боится! Я знаю эту страшную болезнь, когда лицо больного покрывается золотисто-желтым налетом. Это
— «золотая лихорадка».
— Он не мудрый табиб, а трусливый червяк! — пробормотал, отдувая тубы, хан Орду. — Ты, румийская царевна, приступай к лечению. Но помни:
если джихангир умрет, то его погребальный костер будет полит твоей кровью. Если же мой младший брат встанет, то ты получишь девяносто девять
подарков и косяк отборных кобылиц.
— И свободу?
Орду на мгновение задумался и добавил:
— Клянусь девять раз вечным синим небом, ты получишь также свободу.
Загадочная улыбка скользнула по бледному лицу гречанки. Дафни легко поднялась, притянула к себе ковровый мешок и достала из него серебряную
коробочку. Из нее она вынула девять темных шариков, зажала в ладони и, приблизившись к больному, опустилась перед ним на колени. Нежными,
тонкими пальцами она отодвинула черную жесткую косу Бату-хана и слегка прикоснулась к неподвижным векам закрытых глаз… Затем резко повернулась
к хану Орду:
— Теперь надо лечить быстро! Смерть надвигается! Пусть этот краснобородый знахарь тоже мне помогает.
Рыжий лекарь замахал руками:
— Невозможно! Ты взялась лечить, ну, сама и лечи! — Он поднял глаза кверху и стал бормотать заклинания на непонятном языке.
Орду, подняв руку с кинжалом, другой дернул знахаря за рыжую бороду и грозно закричал:
— Помогай, рыжая лисица!
Лекарь замолк и быстро подполз к гречанке.
Он внимательно стал рассматривать темные шарики, лежавшие на узкой ладони.
— Что это?
— Будто бы ты не знаешь? — певучим голосом усмехнулась Дафни.
— С виду мускатные орехи… Но на каждом нарисован глаз мудреца Сулеймана. Он один знал скрытое.
— Ты сказал истину. Теперь ты будешь исполнять приказания.
Поджарь в бронзовой чашке эти орешки. Истолки и разотри их в порошок. Разведи в чашке воды. Дай больному отпить три раза: сейчас, после
полудня и под вечер. Мне, как дочери царского рода, не подобает заниматься простой работой, какую исполняют такие рабские лекари, как ты. Но я
буду сидеть около больного, неотступно следить и ждать. Скоро великий джихангир будет здоров и силен, скоро сядет на боевого коня.
Дафни, подобрав под себя ноги, опустилась рядом с Юлдуз-Хатун, сложила руки на коленях и скромно опусти. глаза.
Лекарь принялся за работу. В бронзовой чашке, на углях костра, затрещали девять орешков. Они затем были растерты в маленькой медной ступке.