Она откинула покрывало и бесшумными, плавными движениями достала замшевый мешочек, камышовую палочку и глиняную чашу с водой.
Биби-Гюндуз поставила чашу перед собой. Доставая из мешочка разноцветные камешки, всматриваясь в воду, она разбрасывала их на ковре.
Абд ар-Рахман почувствовал облегчение, не видя перед собой пристального взгляда гадалки. Он наблюдал, как она сгребала камешки и снова их
разбрасывала.
Низко склонившись над чашей, всматриваясь в воду, которая вдруг стала закипать, точно под ней был огонь, Биби-Гюндуз тихо
зашептала:
— Я вижу битвы, много битв… Скачущих и падающих с коней всадников… Зарево пожаров… Целые города пылают и окутываются черным дымом…
Он возносится до багровых облаков… Будет столько крови, что земля станет красной… Ни стрела, ни меч тебя не коснутся до черного дня… Я
вижу, как молодой воин, похожий на тебя, поднимается все выше по лестнице, вырубленной в скале. Он поднимается высоко, очень высоко, до самой
вершины горы, засыпанной снегом… С тобою золотой талисман, оберегающий тебя…
Но тучи летят таким ураганом, что ты шатаешься, с трудом удерживаясь, чтобы не свалиться в пропасть… Я вижу башню… Да, это каменная
башня… На верхней площадке стоит молодой воин…
Рядом с ним женщина с золотистыми волосами… Воин любит ее, готов ей поверить, — но бойся ее, как смерти… Она хочет тебя столкнуть в
пропасть… Гибель грозит тебе… Бойся женщины с золотистыми волосами!
— Ожидает ли меня смерть от этой женщины? — спросил Абд ар-Рахман дрогнувшим голосом.
— Я только предостерегаю…
— Буду ли я богат?
— Богат?.. Нет! Ты ищешь славы, а не богатства… Всю жизнь ты будешь скитаться по равнине вселенной и увидишь далекие края…
Богатство потечет между твоими пальцами, как песок, но ты останешься суровым воином, завернувшись в плащ воздержания и надев броню железной
воли.
***
Абд ар-Рахман лежал на ковре. Костер догорал. Красные угли покрылись пеплом и угасали.. В шатре было темно. Сквозь разорванную ткань
мерцали две бледные звезды. Сон не прилетал…
Неясное волнение… Тревоги о завтрашнем дне, когда он надеялся добиться свидания с ханом татарским… Предсказания, которым, он не знал,
верить или не верить… Воспоминания о проделанном трудном пути, где всюду грозили опасности и приходило неожиданное спасение… Ужин с
гадалкой, ее пристальный взгляд… Неясные движения Зульфии, подававшей чаши с ароматным дурманящим вином…
Самуил Со Вздохом, его всклокоченная борода, железные вертела с поджаренным кебабом… Все вспоминалось, все всплывало снова, когда сон
затягивал сознание легкой дымкой…
Чуть заметное движение воздуха заставило насторожиться.
Маленькая бархатная ладонь опустилась на губы и коснулась его глаз.
Он протянул руку и почувствовал очертания нежной гибкой женской спины, шелк вьющихся волос, заплетенных в две косы…
Запах гвоздики… Маленький полураскрытый рот, призывающий без слов, без звука…
***
Кто-то прищемил большой палец правой ноги. Абд ар-Рахман быстро приходил в сознание. Тени ночных снов бесшумно улетели. В шатре слабо тлели
угли костра, от него веяло теплом блаженства и уюта.
— Кто это?
— Адсум! Это я, господин! За тобою присланы верховые кони.
Меня отпустил татарский хан, узнав, что я преданный слуга посла багдадского халифа.
Воспоминания ночи обожгли Абд ар-Рахмана. Он приподнялся, осматриваясь: где же она, с ароматом гвоздики?
Слуга стоял на коленях с краю ковра, держа в руках медный таз и кувшин с резным узором.
— Почтенный ага, я принес свежую воду.
— Почтенный ага, я принес свежую воду. Ты можешь совершить омовение и молитву.
— Кто прислал коней?
Голос за занавеской проговорил:
— Твои новые друзья. Мы ждем услышать от тебя вести о нашей далекой родине.
Абд ар-Рахман совершил моление в три раката не сходя с ковра. Он был озабочен — искал глазами вчерашнюю душистую тень.
Слуга принес большое глиняное блюдо с вареным рисом, изюмом и кусками жареной курицы. Опустившись на колени, он поставил все это перед
гостем, вынул из-за пазухи сложенный красный платок и положил его рядом.
— Какие будут твои приказания?
— Где… — Абд ар-Рахман запнулся и с достоинством продолжал:
— …хозяйка этого дома?
Она явилась немедленно, как всегда сияющая изумрудами, алмазными подвесками и ослепительной улыбкой.
Расправив пышные складки просторной шелковой одежды, Биби-Гюндуз опустилась на ковер. Ее голову украшал голубой, с оранжевыми полосками
тюрбан, обвитый жемчужной нитью.
Абд ар-Рахман хотел задать несколько вопросов, но удержался:
«Нельзя вопросами раскрывать то, что обжигает сердце». Наконец он спросил:
— Откуда кони? Кто ждет меня?
Хозяйка указала величественным жестом на стоящего у входа благообразного человека, почтительно скрестившего руки на животе.
— Вот это посланец от старшины арабских купцов. Он расскажет то, что ему поручено.
Склонившись к Абд ар-Рахману, как бы поправляя подушки, слуга Адсум шепнул:
— Не уезжай один. Возьми меня с собою. Я помогу в трудную минуту.
Абд ар-Рахман обратился к ожидавшему посланцу:
— Найдется второй конь для моего писаря?
— Есть, мой господин! И кони достойны тебя — прекрасные и горячие.
Адсум проворчал:
— Горячими я люблю только кофе и похлебку, а не диких коней.
Я не безумный джигит, а факих, привыкший к спокойствию и книге.
Абд ар-Рахман встал и властно приказал:
— Послушай, Дуда! Ты останешься здесь и не отойдешь от моих дорожных вещей.
— Слушаю! — ответил слуга. Сердито вытащив из своего мешка книгу в кожаном переплете и калямницу, он положил их на ковре близ костра.