барана задрал? Давай обратно!
Зверь недовольно зарычал.
— Ты зачем прошлый год обидел мою бабку? Зачем задрал ее петуха?
Медведь еще сильнее стал мотать головой, как бы отрицая возводимую на него вину.
— Ты что головой мотаешь, ровно отнекиваешься? — шутливо дразнил его Кирша. — Разве я не дело говорю? Давай бороться: кто победит — тот и
прав. Покажи свою силушку, ведь ты нынче к новому хозяину переходишь. А ну-ка, вставай! — И ратник ткнул медведя концом сапога.
Медведь обхватил лапами ногу Кирши; тот схватил его за уши, и зверь оставил ногу. Он ловко поднялся на задние лапы и пошел, покачиваясь, на
отступавшего ратника.
Вдруг он стремительно бросился на медведя и обхватил ремень на поясе. Страшным напряжением Кирша приподнял медведя и, поддев плечом,
сбросил на землю.
Медведь проворно вскочил и с диким ревом снова кинулся на Киршу. Толпа замерла.
— Еще хочешь бороться? — сказал Кирша. — Ну, будем в обнимку.
Человек и медведь схватились крест-накрест и стали, раскачиваясь, топтаться на месте.
Ратник наступал на медведя и вдруг быстрым
неожиданным движением, сделав «подножку», опрокинул его на землю.
По толпе пронесся крик ликования. Вытирая катившийся пот, ратник спокойно отошел в сторону. Олексич тихо сказал дружинникам, державшим
концы цепей:
— Теперь привязывайте его к столбу, а то он и впрямь задерет Киршу. Чую: серчать начал!
Дружинники оттянули цепи и намотали их вокруг столба.
Медведь, упираясь и задрав морду кверху, недовольно ворчал.
Оказавшись возле столба, он стал его царапать и трясти.
Бату-хан подозвал переводчика и что-то тихо спросил у него.
Толмач наклонился к уху Гаврилы Олексича:
— Наш великий джихангир очень доволен и хочет оказать, милость тебе и твоим нукерам. Он спрашивает, чего жаждет твое сердце. — И еще тише
добавил:
— Проси прекраснейшую розу его сада, и он тебе ее отдаст.
Гаврила Олексич ему не ответил. Он быстро встал и, обратившись к Бату-хану, горячо заговорил:
— Великий хан! Я видел твою столицу, которая начинает расти и расцветать, как сказочный цветок. Здесь люди богатеют, а отъезжающие гости
разносят по свету рассказы о величии и славе твоего имени. Но здесь же я увидел моих несчастных русских братьев. Они высохли от голода и
непосильных трудов: Многие из них доживают последние дни. Ты можешь всех их сделать счастливыми, и они будут до конца дней молиться о твоем
благополучии.
— Какие твои братья? О ком ты говоришь? — спросил Бату-хан, и брови его сдвинулись.
— Это наши русские пленные, которых твои храбрые войска пригнали из наших разоренных городов и селений. Отпусти их на родину!
Бату-хан молчал. Вдруг нежный голос прошептал:
— Исполни просьбу гостя, Саин-хан. Это принесет счастье.
Гаврила Олексич поднял глаза. Возле Бату-хана садилась на широкий трон, расправляя пестрое шелковое платье, маленькая жена Юлдуз-Хатун, а
за нею стояла красавица половчанка с цветком в зубах. Она теперь не смотрела на Олексича, а, опустив длинные ресницы, только слегка улыбалась.
— Хорошо! — сказал Бату-хан. — Разрешаю тебе собрать часть русских пленных. Ты сам же позаботишься, чтобы они спокойно добрались до своей
родины.
— Великий джихангир! — прервал его одноглазый Субудай. Вспоминаю твои слова: не ты ли хотел сделать особый полк из пленных?
— Я не забыл об этом, — ответил Бату-хан. — Но ты, храбрый батыр, обещай мне опрашивать каждого пленного: не хочет ли он вступить в особый
тумен, который пойдет вместе с моими войсками на завоевание «вечерних стран». Каждый воин получит от меня и оружие, и одежду, и коня, а в битвах
разделит славу и добычу наравне с моими батырами.
— Сегодня, великий джихангир, ты принес счастье не только моим русским братьям, но и мне.
— Ты будешь дважды счастлив, — ответил Бату-хан. — Вскоре поблизости от моего дворца для тебя будет поставлен шатер, в котором ты найдешь
лучший цветок моего сада — Зербиэт-ханум. Вот она! — И он указал рукой на стоявшую неподалеку половецкую красавицу.
По окончании торжественного приема Гаврила Олексич подошел к молодому приветливому Абд ар-Рахману и спросил его:
ї Не знаешь ли ты, пресветлый хан, что сталось с нашим старым воеводой Ратшей? Не вижу я его нигде.
Арабский посол не ответил и отвернулся.
— Князь новгородский Александр заранее послал его сюда, продолжал Гаврила Олексич, — чтобы обрадовать наших пленных братьев, рассказать,
что их не забывают, о них думают и шлют Бату-хану дары для их выкупа.
— Плохое я слышал, очень плохое! — прошептал Абд ар-Рахман. Твой Ратша отказался выполнить волю Бату-хана, и за это джихангир повелел
заковать его, и я даже не знаю, жив ли он еще.
Глава 4
НАЗОЙЛИВЫЕ ПОСЕТИТЕЛИ
Гаврила Олексич долго не мог добиться следующего приема .у грозного повелителя золотоордынцев. Наконец однажды, поздно вечером, к нему в
походный шатер, где он временно поселился, явились два запыхавшихся Батыевых сановника со своим писарем.
Облаченные в парчовые халаты, они старались сохранить благообразный, степенный вид, перебирая янтарные четки. Долго не могли они
отдышаться, сидя на пятках и вытирая лица концами скрученных матерчатых поясов. Видно было, что присланные выполняли какое-то ответственное