— Погребальный костер?
— Погребальный костер подождет. Похороны — тоже, ибо твою родню убил я, ты здесь ни при чем. сначала мы должны закончить ритуал.
— Какой ритуал?
— Брак по обычаю ракшасов. Повторяю: я только что убил твоих единственных родственников. Теперь я полжен взять тебя силой. После ты вольна будешь ехать куда захочешь. А сейчас — сопротивляйся.
Красна Девица не поверила своим ушам. Но жилистые руки брахмана уже сноровисто стаскивали с нее одежду, словно сын Жаворонка только тем и занимался всю жизнь, что насиловал женщин по обычаю ракшасов.
Красна Девица забилась, пытаясь вырваться, — тщетно! Как же, вырвешься из объятий того, кто минутой раньше, не моргнув глазом, уложил шестерых ее «родственников»…
— Закон соблюден, и Польза несомненна! — возвестил Дрона, входя в женщину сзади, и, игнорируя крики «супруги», продолжил свое дело.
«Вот тебе и брахман! — подумала Красна Девица, постепенно смиряясь со своей скорбной участью. — Точно, что по обычаю ракшасов! Хоть бы приласкал, муженек! Прямо бревно бесчувственное! Закон, Польза… А Любовь как же?»
Она вздохнула и принялась мерно вскрикивать.
С большим знанием дела.
А в затуманенном сознании Дроны тем временем роились, переплетаясь, подобные сцены из его снов-Искусов. И Брахман-из-Ларца уже плохо сознавал, снится ему все это или происходит на самом деле.
Лишь одно он знал твердо: это не та женщина, которую он брал в конце каждого сна.
Экстаз мимолетно пронзил его, Красна Девица обмякла и отпущенная брахманом, со стоном повалилась на траву, а Дрона вдруг понял: ему обязательно нужно найти именно ТУ женщину!
Призрак из страны Искуса.
Он был уверен, что это ему удастся.
— Закон соблюден, и Польза несомненна! — еще раз провозгласил Дрона, выпрямляясь. И тут что-то сдвинулось в его рассудке. Сын Жаворонка обвел помутившимся взглядом поляну, заваленную трупами услышал всхлипывания Красной Девицы, ощутил вонь свежепролитой крови…
Слова пришли сами.
Чужие слова.
— Радуйся, женщина! У тебя родится могучий сын старший брат героя, рожденного на погибель царя Кансы! Твой сын будет ему верным другом и опорой воплотив в себе земную ипостась Великого змея Шеша, Опоры Вселенной! Нарекут же его Рамой-Здоровяком, и прославится он подвигами, что совершит вместе со своим младшим братом, имя которому будет Черный Баламут! Но запомни…
Пауза.
И ком в горле.
Ком, распадающийся на части-слова.
И ком в горле.
Ком, распадающийся на части-слова.
— Но запомни: я не встречался на твоем пути! Это боги взяли зародыш из чрева первой жены твоего супруга, дабы не рожала она в темнице, и перенесли плод в твое чрево! Запомни ради блага твоего и блага нерожденного потомства!
Дрона умолк.
Кажется, он сам плохо понимал смысл сказанного.
Мутная пелена постепенно уходила из взора Брахмана-из-Ларца, черты лица разгладились, возвращая обтянутому кожей черепу нормальное человеческое выражение. Дрона помотал головой, с недоумением глянул на потрясенную женщину и протянул ей руку.
Помогая встать.
Красна Девица отшатнулась от человека, чье лицо только что на ее глазах постарело лет на десять. Вскочив, она подхватила с земли остатки сари и кинулась прочь.
Вскоре до ушей Дроны долетел удаляющийся конский топот.
Сын Жаворонка нахмурился, и смута на миг воцарилась в его вечно спокойной душе. Что здесь произошло? Действительно ли он убил многих людей и нелюдей а потом вступил в связь по обычаю ракшасов с чужой ему женщиной? Что из этого было на самом деле а что — лишь мара, иллюзия, искушение?
В любом случае: Закон был соблюден, а Польза несомненна.
Да.
Дрона глубоко вздохнул, успокаиваясь, и отправился собирать хворост для погребального костра. Исчезающе малый червячок сомнения копошился в его душе.
Брахман-из-Ларца чувствовал себя изнасилованным.
Он знал — это пройдет.
Это всегда проходило.
Заметки Мародера, начало Безначалья, конец периода Цицира
…И стала земля непроходимой трясиной из-за месива плоти и крови.
Там и сям простор был усеян головными уборами воинов, а также их головами, напоминавшими птиц, лишенных хвостовых перьев. Право же, поле битвы, покрытое кругом безглавыми телами, сплошь залитыми кровью, выглядело красиво — будто небосвод, помытый медно-красными облаками. Боевые слоны бежали, сея смятение в рядах своих и чужих, поражаемые стрелами подобно тому, как холмы поражаются чвнями, исторгаемыми из туч. Изувеченные, со сложными бивнями, с размозженными лобными выпуклостями, с отсеченными хоботами, лишенные погонщиков и знамен, те «живые крепости» испускали вой способный заглушить раскаты грома.
Колесницы сражались за «ось и чеку», рыская п полю тиграми в брачную пору, сломанные дышла, боевые площадки, разбросанные повсюду, мешали свеп шать объезд противника, и нередко случалось так чтп лучники сражались древками луков из-за чудовищной тесноты…
И мнилось неискушенному взгляду: все, живые и убитые, были одним человеком. А искушенному мнилось: были они двумя…
* * *
Дрона теперь знал эту местность как свои пять пальцев.
Огромное пространство, где раз за разом сходились рати, состоящие из войск четырех родов.
Овраги за ближней ложбиной, извилистые траншеи, в которых сновали мелкие отряды пращников и легкобронных копейщиков, норовя исподтишка ударить противнику в бок.