Так встает солнце из-за ледников Химавата.
— Поздно сожалеть и каяться — я уже проснулся. Твое дело достаточно важное, чтобы подымать старика ни свет ни заря?
В последнее время Дрона привык называть себя стариком. Для сорокапятилетнего сына Жаворонка это было скорее ритуальной формулой или удобной личиной, поскольку он никогда не придавал значения реальному возрасту.
Особенно после знакомства с Рамой-с-Топором и Гангеей Грозным.
О собственном отце он вспоминал редко, не очень хорошо понимая, считать его живым долгожителем или… или обитателем райских сфер.
— Твои слова исполнены глубокого смысла, Гуру. — Царевич почтительно склонился перед Наставником, поднеся ко лбу сложенные ладони. — Дозволь мне поговорить с тобой и задать вопрос.
— Говори, — милостиво кивнул Дрона, пряча улыбку, дабы не опровергнуть «глубокого смысла» слов. — И задавай.
— Ты обещал, что я буду лучшим воином, Гуру. Самым лучшим! Ведь так?
Арджуна нервно теребил золотой браслет-ангаду, надетый на правую руку у самого плеча, и в потупленном взоре юноши явственно читалось смятение.
А также плохо скрываемая обида.
Дрона смотрел на злосчастный браслет и вспоминал, скольких трудов стоило приучить парня, левшу от рождения, одинаково владеть обеими руками.
— Да, я обещал тебе это. И ты знаешь, что я всегда выполняю свои обещания. Вдобавок ты талантлив. Это не похвала — скорее это обещание содрать с тебя семь шкур, но превратить просто ценный камень в драгоценный.
— Спасибо, Гуру, но… Но я-не лучший! — решившись, выпалил Арджуна. Будто в омут головой кинулся.
— Пока — да. Ты ведь еще только учишься… Кроме того, нельзя же быть лучшим во всем! Твой брат Бхи-ма, например, лучше тебя владеет палицей, поскольку сильнее и больше к этому расположен. Зато ты превзошел и его, и многих других во владении иными видами оружия. Уже сейчас ты лучший из моих учеников. Сам знаешь, я зря не разбрасываюсь похвалами. Правда и посох Наставника — вот средства от зазнайства.
Брахману-из-Ларца вспомнился недавний спор с Грозным. Регент настаивал на том, чтобы через год-Другой приступить к обучению лучших учеников таинствам Астро-Видьи. Сперва в урезанном объеме, а дальше.- как получится…
Дрона был против.
Но если учить лучших… Третий из братьев-Пандавов. Серебряный Арджуна, был единственным достойным небесного оружия — с точки зрения Брахмана-из-Ларца.
Они с Грозным так и не пришли к общему мнению.
— Да, Гуру, я знаю. Но… у тебя есть ученик, лучший, чем я!
— И кто же он? — Дрона слегка приподнял брови.
Не Ашватхамана ли имеет в виду вспыльчивый гордец? Да, лет через десять-пятнадцать сын Дроны ни в чем не уступит Арджуне, и уж ему-то Брахман-из-Ларца наверняка отдаст все свои знания без колебаний и остатка… Но, обещая вырастить Арджуну лучшим, Дрона имел в виду «лучшим среди кшатриев»! Не глупо ли сравнивать жреца и воина? Ведь даже прими взрослый Жеребец вынужденное участие в какой-либо войне, он был и останется брахманом по рождению, так же, как Арджуна — потомком царей и богов!
Может ли тигр ревновать к орлу?
Правда — к исключению?
Неприятный отзвук сомнения в правоте собственных слов шевельнулся в глубине души Наставника.
— Грязный нишадец! — гневно выкрикнул Арджуна.
— Кто-кто? — Брови Брахмана-из-Ларца удивленно поползли вверх с забавной резвостью, что случалось крайне редко.
На памяти Арджуны — ни разу.
В удивлении крылась изрядная толика облегчения: оказывается, дело не в родном сыне Дроны, а в зверообразном горце, о существовании которого Брахман-из-Ларца давно забыл…
— Грязный нишадец! Тот, который приходил сюда два года назад и просился к тебе в ученики! Ты тогда еще дал ему один урок, Гуру! И он теперь всерьез считает себя твоим учеником!
— Я слушаю, — тоном приказа бросил Дрона.
И Арджуна начал рассказывать.
— …он попал в собаку, не видя ее! Семью стрелами подряд! Пасть, глаза, горло… — закончил царевич. И тут же, словно боясь опоздать, заговорил снова: — Как он мог научиться стрельбе вслепую, Гуру, если ты не обучал его?! — В срывающемся голосе Арджуны звучали слезы. — Помнишь, на днях ты даже не похвалил меня, когда я попробовал стрелять с завязанными глазами?! Конечно, у меня тогда не сразу получилось, но ведь получилось же! Слуга дергал ветку с привязанной к ней мишенью, а я стрелял на звук. Ведь я же попал в конце концов!
— Не похвалил, говоришь? — тихо переспросил Дрона. — А кто тебе подсказал, что можно стрелять с завязанными глазами?
— Никто! Я сам догадался! — гордо выпятил грудь царевич. — Накануне я опоздал к ужину — на палицах со Страшным бился, — и повар принес мне еду, когда совсем стемнело. Я начал есть и вдруг подумал: я ведь не промахиваюсь ложкой мимо рта, когда ем в темноте! Так почему я не могу стрелять, не видя цели? И решил попробовать… Да я уже рассказывал тебе, Наставник!
— Рассказывал, — кивнул Дрона. — А теперь я расскажу тебе, как было на самом деле. Я запретил повару и слугам подавать тебе пищу в темноте. Именно тебе, и только тебе. Ты должен был сам дойти до идеи стрельбы вслепую. А ужин впотьмах — это была подсказка. И ты ею воспользовался. Вот почему я не похвалил тебя. А повару тогда крепко досталось за ослушание, можешь мне поверить!