Обряд был практически завершен. В последний раз звякнуло серебро колокольцев, и жрец-певец молча! повел коров прочь. Устало догорал Агни, насытясь добычей, но Дрона все еще продолжал стоять с закрытыми глазами, воздев руки к небу.
И вот что-то неуловимо изменилось в вышине. Горняя синь пришла в движение, прямо из девственной голубизны рождая пух облачка-младенца. Младенец потянулся, становясь ребенком, подростком, взрослея,. наливаясь темной силой…
Все, кроме застывшего у алтаря Дроны, благоговейно взирали на чудное знамение.
Прямо из зенита с треском ударил ветвистый перун Индры, вспарывая ткань небосвода. Следом налетел порыв Ваю-Ветра, грубо подхватил облачко… нет, уж тучу на сносях, беременную ливнем! — встряхнул как следует, и тяжелые капли звонко забарабанили по листьям ближайших деревьев.
Впрочем, дождь скоро кончился. Ветер предупредительно утащил прочь изрядно похудевшую тучу, и теплые руки солнечных лучей мягко легли на лицо жреца-взывателя.
Только тогда Дрона наконец открыл глаза и медленно опустил руки.
— Они повиновались, — прошептал он чуть слышно и в голосе Брахмана-из-Ларца впервые в жизни прозвучал священный ужас. — Они повиновались… мне.
Отрывок из рукописи Хотраваханы, главы обители близ Шальвапура, середина периода Васанта
…Я знал, что вечером он придет ко мне, и он пришел. Я был готов отвечать на его вопросы — и одновременно не переставал удивляться.
Оказывается, я все еще не разучился этому!
К знанию, о котором Дрона собирался спрашивать меня сейчас, в свои неполные шестнадцать, приходят лишь единицы из людей нашей варны, да и то по большей части на склоне лет.
Что ж, сын неугомонного Жаворонка сумел поразить меня снова. Заслужив ответы на вопросы.
— Гуру, да будет жизнь твоя…
— Не трать слов попусту, мальчик мой.
Ты устал, да и я тоже — в мои годы трудно даже наблюдать со стороны. Заходи, садись… разговор у нас будет долгий.
Он молча повиновался.
Как всегда.
Некоторое время Дрона продолжал молчать, собираясь с мыслями. А его тонкие, но сильные пальцы комкали край легкой накидки, словно кусок глины, пытаясь слепить нечто, ведомое им одним.
Я с интересом смотрел на проявление крайнего волнения человеком, которого я ни разу не видел просто обеспокоенным.
— Гуру… я, наверное, кощунствую, но мне кажется… сегодня я совершил насилие над тремя Локапалами сразу! — выдохнул он вдруг. — Мне и раньше чудились подобные вещи, но тогда я не был уверен, считая это искушением! А сейчас…
— Сейчас ты убедился в этом окончательно. Продолжай. Я слушаю.
— Сегодня я впервые был жрецом-взывателем на столь важном обряде. Ведь от правильного проведения Гавамаи зависят урожай и благоденствие! Конечно наша обитель не единственная, где совершают Ход Коров-Лучей, но… я очень старался, Гуру!
— И старания окупились сторицей, — решился я слегка подтолкнуть его.
— Да, Гуру! Я и сам это понимаю. Но… я видел скверну!
— Рассказывай по порядку. И подробно. Иначе я не смогу тебе ответить. Что значит «видел скверну»?
— Поначалу во время чтения гимнов все шло, как обычно. Мысленно я раздвоился, и пока один «Я» оставался на земле, верша обряд, другой «Я» поднимался в небо, постепенно приближаясь к Первому Миру. Так бывало и раньше, к этому я уже привык.
Привык он! Да я по сей день испытываю ни с чем не сравнимый восторг от разделения и возвышения… А он уже, понимаешь, успел привыкнуть!
— …Ко времени принесения жертвы мой дух уже проник в небесные сферы. И разыскал там всю троицу Локапал, к которым я взывал снизу: Индру-Громо-вержца, Солнцерукого Сурью и Ваю-Ветра. Но в тот миг, когда свершилось первое возлияние Семипламенному Агни, со Мной-Верхним начало твориться странное. Раньше все было как в тумане, предо мной сменялись расплывчатые картины без смысла и сути, и я почти не осознавал, что делаю. Учитель, я думал, что такова божественная реальность, что мой слабый разум просто не в силах постичь ее до конца, но теперь… Теперь же я видел и ощущал все так отчетливо, как если бы это происходило на земле в ясный полдень! Я увидел перед собой грозного Индру, и огненный лик Сурьи, и непоседливого Ваю — увидел, как вижу сейчас тебя, Гуру! Даже лучше — потому что сейчас во дворе поздний вечер, а там был свет! Неземной, поникающий свет! Но когда я, преодолев робость, обратился к Миродержцам со словами гимнов, какие произносил Я-Нижний… они меня попросту не услышали! Мне показалось, что на самом деле они находятся в совершенно разных местах и лишь мой разум вкупе с силой обряда собрал Локапал вместе — или это мой дух присутствовал в трех местах сразу? Не знаю…
Дрона осекся, переводя тот самый дух, который находился одновременно в трех местах. Я не стал торопить его — сейчас юноша подходил к самому главному.
— И тут я заметил, что начинаю меняться сам. — Дрона поднял голову и в упор посмотрел мне в глаза. — Мои руки и ноги удлинились, тело уродливо раздулось, из пальцев поползли какие-то клейкие нити — словно паутина! И эта паутина сама собой начала сплетаться в сеть, которая вскоре накрыла всю троицу Миродержцев! Вот тогда я испугался, Учитель.
— Я понимаю тебя. Продолжай.