Хам.
Ладно, уедет в Хастинапур с глаз долой — туда ему и дорога!
Ну а сгорающий от любви Друпада получит в жены настоящую царевну, заключит союз с нами, с Шальвой… И на все — воля богов! Свидетелей больше чем достаточно, не придерешься!
А, вот и нашего канку [31] ведут. Сейчас все решится, и можно будет перевести дух…
О боги! Собачьи отродья! Кого они привели?!
Ведь это же не Яджа!
Гордые, как весенние павлины, наши слуги вели к нам совершенно незнакомого брахмана — кастовый шнур на его плече я различил издалека.
Сокол, похоже, тоже — судя по тому, как он заскрежетал зубами.
Невысокий сухощавый мужчина лет тридцати с лишним облачен в платье из бурой рогожи, с длинным посохом в руке и котомкой за плечами, идет себе и шлепает кожаными подошвами сандалий.
Проклятье!
Когда незнакомец приблизился, я почему-то обратил внимание, что волочащийся по земле край его платья остается девственно чистым. Словно тело бога, к которому, как известно, не пристает мирская грязь.
ВОТ бы мне так научиться, а то эта несносная дорожная пыль…
О чем я? Все наши планы могут сейчас пойти прахом, а я мечтаю о всяких глупостях!
Сокол как бы невзначай наклоняется ко мне и тихо шепчет на ухо одно-единственное слово:
— Канка.
И я мгновенно понимаю царевича!
Конечно, это грех и кощунство… Ну да ничего, отмолим, жертвами искупим! Потому что единственный выход из создавшейся ситуации — объявить незнакомца канкой-самозванцем и тянуть время до появления Яджи!
По иронии судьбы, настоящего канки.
— Мир вам, путники! Да осенит вас своей милостью Брахма Даритель! — Все это брахман произносит с вежливым безразличием, полностью соответствующим выражению его лица.
И я начинаю думать, что объявить его канкой — не такой уж большой грех.
Тут странник замечает двух сидящих рядом на подушках совершенно одинаковых Гандхари (девушки, кажется, устали ссориться, примирясь со своей участью). В глазах брахмана мелькает слабое подобие интереса.
Странник поворачивается к Соколу и почтительно кланяется, безошибочно угадав в моем кузене представителя царского рода.
— Твои слуги пригласили меня разрешить возникший спор, о изобильный подвигами! Могу ли я узнать, в чем суть вопроса?
— А кто ты такой? — без особого почтения интересуется царевич. — Вопрос наш слишком важен, чтобы мы могли доверить его решение первому встречному! похоже, мои слуги поторопились. Прости, странник, они зря потревожили тебя, заставив свернуть с дороги.
— Вопрос наш слишком важен, чтобы мы могли доверить его решение первому встречному! похоже, мои слуги поторопились. Прости, странник, они зря потревожили тебя, заставив свернуть с дороги. Я больше тебя не задерживаю. Можешь следовать своим путем.
Ну что стоило дураку-брахману еще раз поклониться и молча удалиться!
Так нет же! Остался стоять на месте и ухом не повел! А тут и наши замечательные советники набежали…
— Царевич! Вспомни свои слова!
— Ты сам предложил спросить первого встречного брахмана!
Ну да, предложил. Только мы-то имели в виду совсем другого «брахмана»!
— Ответь нам, странник: являешься ли ты брахманом по рождению, прошел ли брахмачарью и Второе Рождение, сведущ ли в Ведах и обрядах? — вежливо интересуюсь я. Втайне надеясь, что незнакомец хоть на один из этих вопросов ответит отрицательно. Тогда нам будет проще простого от него избавиться.
Ну?!
Некстати отловленный слугами странник на все вопросы отвечает утвердительно, а Сокол сверлит меня пронзительным взглядом.
Но я же хотел как лучше!
И что теперь делать?
— Однако руки твои больше напоминают руки воина, а не жреца!
Молодец, зоркий Сокол! Углядел! Ай да царевич!
— Уж не канка ли ты?
Брахман молчит, и у меня начинает появляться слабая надежда, что мы все-таки выкрутимся из этой весьма щекотливой ситуации.
Дудки с цимбалами!
— Это он-то — канка?! — Рык Панчалийца, раздавшись над самым ухом, оглушает меня. — Да это же Дрона, сын мудрейшего Жаворонка, брахман из брахманов!
— Ты уверен? — резко оборачивается к Дубине мои двоюродный брат, делая Панчалийцу красноречивые знаки. Увы, Друпада этих знаков не видит или не хочет видеть. Впрочем, откуда ему знать, кто должен был решить спор? Эх, надо было посвятить царевича в наш план до конца! Надо было… Но теперь поздно.
— Да мы с ним вместе в Шальвапурской обители десять лет небо коптили! — счастливо ревет Друпада. — Дрона, приятель, ты меня узнал?!
— Конечно, узнал, благородный царевич! И искренне рад встрече, — кланяется Дрона, после чего я понимаю, что все пропало.
— Вот только постарел ты… — задумчиво тянет Панчалиец. — Ну да ладно, бродячая жизнь — она… Эх звал я тебя к себе! Сокол, друг мой, достойный Дрона, которого ты видишь перед собой, — лучший брахман из всех дваждырожденных! Если не верить ему, то я вообще не знаю, кому на этом свете можно верить!
— Благодарю тебя, царевич. Конечно, ты несколько преувеличиваешь мои скромные заслуги, но я вижу, что слова твои идут от чистого сердца, — снова кланяется проклятый Дрона. — Может быть, ты и расскажешь мне, в чем суть спора, который меня просили разрешить?
И Друпада рассказывает!
Про посланную нам богами вторую Гандхари. И про то, что теперь мы (вернее, теперь уже не мы, а Дрона!) должны (должен) решить, какая из невест кому достанется!