Какая жестокая, неумолимая истина! Всю
жизнь она была у меня перед носом, и я никогда ее не замечал.
Энн. Да ведь и с женщинами точно так же. Душа поэта — очень нежная душа,
мягкая, безобидная,- одним словом, поэтичная; но это душа старой девы.
Тэннер. Она бесплодна. Сила Жизни ее минует.
Энн. Да, если вы это понимаете под Силой Жизни.
Тэннер. Энн, вы не любите Тави?
Энн (оглядывается по сторонам, желая убедиться, что Тави нет поблизости).
Нет.
Тэннер. А меня вы любите?
Энн (неторопливо встает и грозит ему пальцем). Но-но, Джек. Не забывайтесь!
Тэннер. Негодная, бессовестная женщина! Дьявол!
Энн. Боа-констриктор! Слон!
Тэннер. Лицемерка!
Энн (кротко). Поневоле — ради моего будущего супруга.
Тэннер. Ради меня! (В ужасе спешит поправиться.) То есть ради него!
Энн (не обращая внимания на поправку). Да, ради вас. Вам же лучше, Джек,
если ваша жена будет, как вы говорите, лицемеркой. Нелицемерки ходят в
шароварах, подвергаются оскорблениям — одним словом, сами лезут в
огонь. А потом они впутывают и мужей и заставляют их жить под вечным
страхом новых неприятностей. Разве не лучше иметь жену, на которую
можно положиться?
Тэннер. Нет, нет, тысячу раз нет! Кипяток — стихия революционера. Человек
все равно что кирпич: обжигаясь, он становится твердым.
Энн. Холодная вода тоже полезна. Для здоровья, например.
Тэннер (в отчаянии). О, вы остроумны. В решительный момент Сила Жизни
наделяет вас всеми достоинствами. Что ж, и я ведь могу лицемерить. Ваш
отец назначил меня вашим опекуном, а не женихом. Я буду верен его воле.
Энн (сладким голосом сирены). Когда он писал это завещание, он спросил у
меня, кого я хочу в опекуны. Я выбрала вас.
Тэннер. Так, значит, это завещание — ваша воля, а не его! Западня была
поставлена с самого начала!
Энн (собирая все свои чары). С самого начала… с детства… для нас
обоих… Силой Жизни.
Тэннер. Я на вас не женюсь. Я на вас не женюсь.
Энн. Женитесь, женитесь.
Тэннер. Я вам говорю — нет, нет и нет.
Энн. А я вам говорю — да, да и да.
Тэннер. Нет!
Энн (вкрадчиво, умоляюще, почти обессилев). Да. Еще не поздно раскаяться.
Да!
Тэннер (пораженный неожиданно прозвучавшим отголоском прошлого). Это все уже
было со мной однажды… Что это, сон?
Энн (теряя вдруг всю свою смелость, в волнении, которое она не пытается
скрыть). Нет. Это явь. И вы сказали — нет. Вот и все.
Тэннер (грубо). Ну и что же?
Энн. Ничего. Я ошиблась: вы меня не любите.
Тэннер (схватив ее в объятия). Неправда! Я люблю вас. Сила Жизни овладела
мной. Весь мир здесь, в моих объятиях, когда я обнимаю вас. Но я борюсь
за свою свободу, за свою честь, за свое «я», единое и нераздельное.
Энн. Счастье дороже всего этого.
Тэннер. Вы отдали бы свое «я», и честь и свободу за счастье?
Энн.
Меня ждет не только счастье. Может быть, даже смерть.
Тэннер (со стоном). О, как томит и жжет это объятие! Что это так сжалось во
мне? Разве существует и отцовское сердце, не только материнское?
Энн. Берегитесь, Джек. Если нас застанут в такой позе, вам придется жениться
на мне.
Тэннер. Если б мы стояли так на краю пропасти, я обнял бы вас еще крепче и
прыгнул.
Энн (задыхаясь, изнемогая все больше и больше). Джек, пустите меня. Я
слишком далеко зашла — это тянется дольше, чем я думала. Пустите, я
больше не могу.
Тэннер. И я тоже. Пусть это убьет нас.
Энн. Пусть. Мне все равно. У меня нет уже сил. Мне все равно. Я, кажется,
сейчас упаду в обморок.
В эту минуту из виллы выходят Вайолет и Октавиус вместе
с миссис Уайтфилд, укутанной для автомобильной поездки.
Одновременно в боковую калитку входят Мэлоун и Рэмсден,
а за ними Стрэйкер и Мендоса.
Тэннер сконфуженно выпускает Энн, которая закрывает
глаза и подносит руку ко лбу.
Мэлоун. Осторожно! Молодой леди, видно, нехорошо.
Рэмсден. Что это значит?
Вайолет (подбегая к Энн). Ты больна?
Энн (шатаясь, с невероятным усилием). Я обещала Джеку стать его женой.
(Падает без чувств.)
Вайолет становится на колени и растирает ей руки.
Тэннер, бросившийся к ней с другой стороны, пытается
приподнять ее голову. Октавиус хочет помочь Вайолет, но
не знает как. Миссис Уайтфилд убегает обратно в дом.
Октавиус, Мэлоун и Рэмсден растерянно столпились вокруг
Энн. Стрэйкер и Мендоса с полным спокойствием и
невозмутимостью подходят и становятся один в ногах,
другой в головах Энн.
Стрэйкер. А ну-ка, леди и джентльмены, посторонитесь! Нечего толпиться
вокруг нее; ей нужен воздух — побольше воздуха. Позвольте, мистер…
Мэлоун и Рэмсден дают оттеснить себя к ступеням, ведущим
в цветник; к ним присоединяется Октавиус, убедившийся в
своей бесполезности. Стрэйкер, прежде чем последовать за
ними, останавливается, чтобы дать Тэннеру последние
наставления.
Не поднимайте ей голову, мистер Тэннер; голова должна быть ниже ног,
тогда кровь опять прильет к ней.
Мендоса. Он прав, Тэннер. Положитесь на целительный воздух Сьерры.
(Деликатно отходит в сторонку.)
Тэннер (выпрямляется). Генри, я отдаю должное вашим познаниям в физиологии.
(Отходит на край лужайки.)
Октавиус тотчас же подбегает к нему.