Энн. Да это Джек!
Тэннер. Пропал!
Гектор. Ну конечно, он. Я говорил, что это вы, Тэннер. У нас шина спустила
от прокола; дорога усеяна гвоздями.
Вайолет. Что это за люди и что вы тут у них делаете?
Энн. Почему вы уехали, ни слова никому не сказав?
Гектор. За вами букет роз, мисс Уайтфилд. (Тэннеру.) Когда мы узнали о вашем
отъезде, мисс Уайтфилд держала со мной пари на букет роз, что моему
автомобилю не догнать ваш ближе, чем в Монте-Карло.
Тэннер. Но это дорога вовсе не на Монте-Карло.
Гектор. Неважно. Мисс Уайтфилд выслеживала вас на всем пути. Это настоящий
Шерлок Холмс в юбке.
Тэннер. Сила Жизни! Я погиб!
Октавиус (вприпрыжку вбегает со стороны дороги и останавливается между
Тэннером и Стрэйкером). Джек, дружище, как же я рад, что ты цел и
невредим.
Мы боялись, что ты попал в плен к бандитам.
Рэмсден (вглядываясь в Мендосу). Лицо вашего друга кажется мне знакомым.
Мендоса вежливо встает и, улыбаясь, подходит к Энн и
Рэмсдену.
Гектор. Как странно: и мне тоже.
Октавиус. Я прекрасно знаю вас, сэр; не могу только вспомнить, где мы с вами
встречались.
Мендоса (к Вайолет). А вам мое лицо незнакомо, мэм?
Вайолет. Очень знакомо; но у меня такая скверная память на имена.
Мендоса. Это было в отеле «Савой». (Гектору.) Вы, сэр, часто завтракали там
с этой дамой. (Указывает на Вайолет.) Вы, сэр (Октавиусу), не раз
обедали с этой дамой (Энн) и ее матерью перед спектаклем в
Лицеум-театре. (Рэмсдену.) А вы, сэр, часто ужинали в обществе
(понизив голос до конфиденциального, но вполне отчетливого шепота)
разных дам.
Рэмсден (сердито). А вам какое до этого дело, хотел бы я знать?
Октавиус. Как же так, Вайолет? Я считал, что вы с Мэлоуном были едва знакомы
до этой поездки?
Вайолет (раздраженно). Этот человек, вероятно, служил в «Савое» метрдотелем.
Мендоса. Официантом, мэм. У меня обо всех вас сохранились наилучшие
воспоминания. Судя по вашей щедрости ко мне, я мог заключить, что все
вы очень приятно проводили там время.
Вайолет. Какая дерзость! (Поворачивается к нему спиной и, опираясь на руку
Гектора, начинает взбираться на скалу.)
Рэмсден. Довольно, друг мой. Надеюсь, вы не рассчитываете, что эти дамы
отнесутся к вам как к знакомому на том основании, что вы им
прислуживали за столом?
Мендоса. Простите, это вы первый заговорили о том, что мы знакомы, и дамы
последовали вашему примеру. Но так или иначе, после этого проявления
дурных манер, свойственных вашему классу, инцидент исчерпан. Впредь
потрудитесь обращаться ко мне со всем уважением, как к постороннему
человеку и такому же путешественнику, как вы. (Высокомерно
отворачивается и снова занимает свое президентское место.)
Тэннер. Ну вот! За всю поездку мне впервые встретился человек, способный
здраво рассуждать, — и каждый из вас инстинктивно торопится оскорбить
его. Даже Новый человек и тот не лучше других. Генри! Вы вели себя, как
самый последний джентльмен!
Стрэйкер. Джентльмен! Ну уж нет!
Рэмсден. В самом деле, Тэннер, этот ваш тон…
Энн. Не слушайте его, дединька. Неужели вы к нему еще не привыкли? (Берет
его под руку и ласково уводит к скале, куда уже взобрались Вайолет и
Гектор.
)
Октавиус, как собачка, бежит за ними.
Вайолет (со скалы). А вот и солдаты. Они соскакивают с машин.
Дюваль (в полном ужасе). О, nom de Dieu! [Черт возьми! (франц.)]
Анархист. Дураки! Теперь государство раздавит вас только потому, что вы
пощадили его по наущению политических прихвостней буржуазии.
Мрачный социал-демократ (готовый спорить до последней минуты). Напротив,
только через захват государственного аппарата…
Анархист. Пока что этот аппарат сейчас вас захватит.
Шумный социал-демократ (ополоумев от страха). Да бросьте! Что мы тут делаем?
Чего мы ждем?
Мендоса (сквозь зубы). Продолжайте. Спорьте о политике, болваны; почтеннее
занятия не придумаешь. Продолжайте, говорят вам.
На участке дороги, господствующем над котловиной,
показывается отряд солдат. Бандиты, борясь с мучительным
желанием спрятаться друг за друга, стараются сохранить
по возможности непринужденный вид. Мендоса встает,
величественный в своей неустрашимости. Офицер,
командующий отрядом, спускается в котловину; он
подозрительно оглядывает бандитов; затем переводит
взгляд на Тэннера.
Офицер. Что это за люди, сеньор Ingles?
Тэннер. Моя охрана.
Мендоса низко кланяется с мефистофельской улыбкой.
Невольная усмешка пробегает по лицам бандитов. Все
приподнимают шляпы, кроме анархиста, который, скрестив
руки на груди, бросает вызов государству.
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Сад перед виллой в Гренаде. Кто хочет знать, как это
выглядит, пусть поедет туда и посмотрит. Для общего
представления можно упомянуть цепь холмов, усеянных
виллами, Альгамбру на вершине одного из них и довольно
большой город в долине, куда сбегаются пыльные белые
дороги, кишащие ребятишками, которые, чем бы они ни были
заняты, машинально клянчат милостыню, протягивая цепкие
коричневые ручонки; впрочем, это описание, если не
считать Альгамбры, попрошаек и цвета дорог, так же
приложимо к Испании, как и к Сэррею.