Рэмсден бурно выражает свой протест, но утихает под
напором холодного бешенства Вайолет.
Вайолет. Вы! Какая низость! Какая гнусность! Какие гадости вы обо мне тут
говорили! Если б это узнал мой муж, он бы мне и разговаривать ни с кем
из вас не позволил. (Рэмсдену.) Хоть от этого-то вы могли бы меня
избавить!
Рэмсден.
(Рэмсдену.) Хоть от этого-то вы могли бы меня
избавить!
Рэмсден. Уверяю вас, я и не думал… во всяком случае, это чудовищное
искажение моих слов, я только…
Мисс Рэмсден. Не к чему извиняться, Роубэк. Она сама виновата. Это она
должна просить прощения за то, что обманула нас.
Вайолет. Для вас, мисс Рэмсден, я готова сделать исключение: вам трудно
понять меня в данном вопросе; но от людей с большим опытом я вправе
была ожидать большего такта. Одним словом, для меня ясно, что все вы
поставили себя в крайне неловкое положение, и я думаю, что разумнее
всего мне уехать. До свидания. (Уходит, не дав никому опомниться.}
Мисс Рэмсден. Ну, знаете ли!
Рэмсден (жалобно). Мне кажется, она не совсем к нам справедлива.
Тэннер. Придется вам, как и всем нам, склониться перед обручальным кольцом,
Рэмсден. Чаша нашего позора переполнилась.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
В парке загородной виллы близ Ричмонда, на подъездной
аллее застрял из-за поломки автомобиль. Он успел доехать
до поворота аллеи, откуда сквозь листву деревьев
виднеется фасад дома; Тэннер, который стоит слева от
автомобиля, мог бы беспрепятственно обозревать со своего
места западное крыло этого дома, не будь его внимание
поглощено парой ног в синих брюках, торчащих из-под
машины. Он с интересом следит за ними, пригнувшись и
упираясь руками в колени. Кожаное пальто и фуражка
изобличают в нем одного из участников прерванного
путешествия.
Ноги. Ага! Есть!
Тэннер. Ну как, теперь в порядке?
Ноги. В порядке.
Тэннер наклоняется и, ухватясь за ноги, точно за
рукоятки тачки, вытаскивает наружу их обладателя,
который переступает руками, держа в зубах молоток. Это
молодой человек в аккуратном костюме из синей материи,
чисто выбритый, с темными глазами, квадратными пальцами,
короткими, тщательно причесанными черными волосами и
скептически приподнятыми бровями не совсем правильной
формы.
Когда он возится с машиной, движения его быстры и
неожиданны, хотя в то же время обдуманны и точны. К
Тэннеру и его друзьям он относится без малейшей
почтительности, но благодаря своему хладнокровию и такту
ему удается удерживать их на расстоянии, не давая при
этом поводов к недовольству. Тем не менее он всегда
зорко следит за ними, — слегка, впрочем, иронически, как
человек, хорошо знающий изнанку жизни. Говорит он
медленно, с оттенком сарказма; и поскольку в своей речи
он совершенно не стремится подражать джентльмену, можно
заключить, что его опрятная внешность является данью
уважения тому классу, к которому он принадлежит, а не
тому, которому служит. Сейчас он садится на свое место
за рулем, чтобы спрятать инструменты и снять свой
комбинезон. Тэннер снимает кожаное пальто и со вздохом
облегчения кидает его в машину, очень довольный, что
наконец от него избавился. Шофер, заметив это,
презрительно встряхивает головой и с насмешкой
поглядывает на своего хозяина.
Шофер. Что, надоело?
Тэннер. Дойду пешком; не мешает размять ноги и немного успокоить нервы.
(Смотрит на часы.) Вам известно, что мы проехали расстояние от
Гайд-парка до Ричмонда за двадцать одну минуту!
Шофер. Я и за пятнадцать проехал бы, был бы путь свободен.
Тэннер. Скажите, зачем вы это делаете — из любви к спорту или ради
устрашения вашего злополучного хозяина?
Шофер. А вы чего боитесь-то?
Тэннер. Во-первых, налететь на штраф; во-вторых — сломать себе шею.
Шофер. Так если вам медленная езда по душе, ездили бы в омнибусе. Дешевле.
Вы мне платите деньги, чтобы экономить время и оправдать тысячу фунтов,
которую вам стоила машина. (Спокойно усаживается.)
Тэннер. Я раб этой машины и ваш тоже. Мне эта проклятая штука по ночам
снится.
Шофер. Это пройдет. Скажите, пожалуйста, вы там у них долго пробудете?
Может, вы все утро собираетесь с дамами разговоры разговаривать, так я
поставлю машину в гараж и пойду погляжу, как тут насчет завтрака.
Мне эта проклятая штука по ночам
снится.
Шофер. Это пройдет. Скажите, пожалуйста, вы там у них долго пробудете?
Может, вы все утро собираетесь с дамами разговоры разговаривать, так я
поставлю машину в гараж и пойду погляжу, как тут насчет завтрака. А
если нет, буду ждать вас с машиной здесь.
Тэннер. Лучше ждите. Мы не задержимся. Сейчас должен приехать мистер
Робинсон, он едет с одним молодым американцем, мистером Мэлоуном, в его
новой американской машине.
Шофер (выскакивает и подбегает к Тэннеру). Американская машина?! Следом за
нами из Лондона?!
Тэннер. Может быть, они уже здесь.
Шофер. Если б я только знал! (Тоном глубокого упрека.) Почему вы не сказали
мне, мистер Тэннер?
Тэннер. Потому что мне говорили, будто эта машина может делать восемьдесят
четыре мили в час; а что можете делать вы, когда вас нагоняет другая
машина, я и сам знаю. Нет, Генри, бывают обстоятельства, о которых вам
вредно знать, — и это как раз одно из таких обстоятельств. Но вы не
огорчайтесь: нам предстоит прогулка вполне в вашем вкусе. Американец
повезет мистера Робинсона, его сестру и мисс Уайтфилд. С нами поедет
мисс Рода.
Шофер (успокоившись и думая уже о другом). Это ведь сестра мисс Уайтфилд?
Тэннер. Да.
Шофер. А сама мисс Уайтфилд поедет в другой машине? Не с вами?
Тэннер. А почему, черт возьми, она должна ехать со мной? Ведь мистер
Робинсон будет в той машине.