Вы знаете, что я
совершенно не переношу этого.
Дьявол (сердито). Да, я знаю, что вы не принадлежите к числу моих друзей.
Статуя. Чем вы недовольны, Жуан? По-моему, то, что он говорил, когда вы его
перебили, было исполнено самого здравого смысла.
Дьявол (горячо пожимая руку статуи). Благодарю, друг мой, благодарю. Вы
всегда меня понимали; он же всегда сторонился меня и выказывал мне
пренебрежение.
Дон Жуан. Я всегда относился к вам вполне корректно.
Дьявол. Корректно! Что такое «корректно»? Мне мало одной корректности. Мне
подавайте сердечную теплоту, неподдельную искренность, нежные узы
радости и любви…
Дон Жуан. Перестаньте, меня тошнит.
Дьявол. Вот! (Взывая к статуе.) Вы слышите, сэр? Какая ирония судьбы: этот
холодный, самоуверенный себялюбец попал в мое царство, а вы взяты в
ледяные чертоги неба.
Статуя. Я не смею жаловаться. Я был лицемером; и если попал на небеса, то и
поделом мне.
Дьявол. Ах, сударь, почему бы вам не перейти к нам, покинув сферы, для
которых ваш темперамент чересчур непосредствен, ваше сердце чересчур
пылко, а ваша способность к наслаждениям чересчур велика,
Статуя. Не далее как сегодня я решился на это. Отныне, любезнейший Сын Зари,
я ваш. Я навсегда покинул рай.
Дьявол (снова прикасаясь к мраморной руке). О, какая честь! Какое торжество
для нас! Спасибо, спасибо. А теперь, мой друг, — наконец-то я по праву
могу вас назвать так, — может быть, вы уговорите Дон Жуана занять
пустующее место, наверху?
Статуя (качая головой). Совесть не позволяет мне советовать человеку, с
которым я в дружбе, сознательно обречь себя на неудобства и скуку.
Дьявол. Конечно, конечно. Но уверены ли вы, что ему там будет скучно?
Разумеется, зам лучше знать; он попал сюда благодаря вам, и первое
время мы возлагали на него большие надежды. Все его чувства были вполне
во вкусе наших лучших сторонников. Помните, как он пел? (Затягивает
гнусавым оперным баритоном, дрожащим от неизжитой за целую вечность
привычки форсировать звук на французский манер.) Vivan le femine! Vivan
il buon vino! [Да здравствуют женщины! Да здравствует доброе вино!
(итал.)]
Статуя (подхватывает октавой выше). Sostegno e gloria D’umanita! [Опора и
слава человечества! (итал.)]
Дьявол. Вот-вот, это самое. Но теперь он нам никогда не поет.
Дон Жуан. Вы недовольны? Ад кишит музыкантами-любителями; музыка — это
алкоголь осужденных грешников. Так неужели одна заблудшая душа не имеет
права на воздержание?
Дьявол. Вы осмеливаетесь кощунствовать против величайшего из искусств!
Дон Жуан (с холодным отвращением).
Вы похожи на истеричку, млеющую перед
знаменитым скрипачом.
Дьявол. Я не сержусь. Мне только жаль вас. В вас нет души, и вы сами не
понимаете, чего вы лишились. Зато вы, сеньор командор, — прирожденный
музыкант. Как вы прекрасно поете! Будь Моцарт еще здесь, он пришел бы в
восторг; к сожалению, он захандрил и был взят на небо. Удивительное
дело, почему это самые умные люди, казалось бы, рожденные блистать в
здешних местах, оказываются на поверку непригодными для светского
общества — вот как Дон Жуан.
Дон Жуан. Мне, право, очень жаль, что я непригоден для светского общества.
Дьявол. Не подумайте, будто мы не отдаем должное вашему уму. Ни в коем
случае. Но я исхожу из ваших же интересов. Вы с нами не ладите, вам
здесь не по себе. Все дело в том, что у вас нет — я не скажу «сердца»,
вес мы знаем, что под вашим напускным цинизмом скрывается очень
пылкое…
Дон Жуан (содрогнувшись). Не надо, умоляю вас, не надо!
Дьявол (обиженно). Хорошо, скажем так: у вас нет способности наслаждаться.
Устраивает это вас?
Дон Жуан. Что ж, формулировка столь же ханжеская, но несколько менее
нестерпимая. Только лучше уж позвольте мне, как всегда, искать спасения
в одиночестве.
Дьявол. А почему же не в раю? Ведь это самое для вас подходящее место.
(Донне Анне.) Послушайте, сеньора, может быть, вы его уговорите
попробовать переменить климат — ведь это для его же пользы.
Донна Анна. Но разве он может отправиться в рай, если захочет?
Дьявол. А что же ему мешает?
Донна Анна. Значит, каждый… значит, и я могу?
Дьявол (с оттенком презрения). Безусловно, если это соответствует вашим
склонностям.
Донна Анна. Так почему же тогда все не уходят в рай?
Статуя (хихикнув). Об этом ты меня спроси, дорогая моя. Причина в том, что
рай — самое ангельски-скучное место во всей вселенной.
Дьявол. Его превосходительство сеньор командор выразился с прямолинейностью
воина; но жить в раю действительно невыносимо тяжко. Молва гласит, что
я был оттуда изгнан; на самом же деле я ни за какие блага не остался бы
там. Я попросту ушел и основал вот это заведение.
Статуя. И не удивительно! Кому ж под силу выдержать вечность на небесах!
Дьявол. Не скажите, некоторых это устраивает. Будем справедливы, командор:
это дело темперамента. Мне лично райский темперамент не по вкусу, я его
не понимаю, пожалуй, я вовсе и не стремлюсь его понимать; но во
вселенной всему найдется место. О вкусах не спорят; есть люди, которым
там нравится. Мне кажется, что Дон Жуану понравилось бы.
Дон Жуан. Но — простите за откровенность — вы действительно могли бы по
желанию вернуться туда или же — зелен виноград?
Дьявол.