орбите. Люди двигались как в бесконечном сне — скольжение в воде, полет,
падение. И все же… он помнил, что его лишенное веса тело имело массу
горы. Была ли в его скольжении подлинная тяжеловесность, или константы
инерции едва заметно изменились здесь, снаружи, где метрика
пространства-времени уплощилась до почти прямой линии; или то была
иллюзия, рожденная в могильной неподвижности, которая окружала его? Что
было иллюзией? Что было реальностью? Была ли реальность?
Связанные вместе, бешено цепляющиеся магнитными подошвами за металл
корабля (забавно, какой чудовищный ужас люди испытывали при мысли о том,
чтобы отцепиться — результат был бы одинаково смертелен, как если бы это
случилось на далеких домашних космических дорогах Солнечной системы — но
мысль о том, чтобы пылать сквозь гигагоды как метеор масштаба звезды
навевала страшное одиночество), инженерная команда пробиралась вдоль
корпуса корабля, мимо паучьей сети гидромагнитных генераторов. Эти
перекладины казались ужасно хрупкими.
— Что, если мы не сможем наладить систему торможения в составе
модуля, — раздался чей-то голос. — Будем ли мы продолжать? Что с нами
будет? Я хочу сказать, будут ли другими законы природы на краю вселенной?
Не превратимся ли мы в нечто чудовищное?
— Пространство изотропно, — рявкнул Реймон в черноту. — «Край
вселенной» — это чушь! И давайте начнем с предположения, что нам удастся
отремонтировать чертову машину.
Он услыхал несколько проклятий и ухмыльнулся, как хищник. Когда они
остановились и начали привязывать свои страховочные веревки каждый
отдельно к фермам ионного двигателя, Федоров прислонил свой шлем к шлему
Реймона для приватного разговора без шлемофонов.
— Спасибо, констебль, — сказал он.
— За что?
— За то, что вы такой прозаический сукин сын.
— Ну, нас ждет вполне прозаическая работа — ремонт. Мы прошли долгий
путь и возможно, к настоящему моменту пережили расу, которая нас родила,
но мы недалеко ушли от разновидности обезьяны.
Зачем относиться к себе так
чертовски серьезно?
— Хм. Я понимаю, почему Линдгрен настаивала, чтобы я позволил вам
пойти с нами. — Федоров откашлялся. — Насчет нее.
— Да.
— Я… Я был зол… на то, как вы с ней поступили. В основном это.
Конечно, я был, мм, унижен лично. Но человек должен уметь преодолеть такие
вещи. Я все-таки очень сильно был к ней привязан.
— Забудьте это, — сказал Реймон.
— Не могу. Но, возможно, я способен теперь понять ситуацию лучше, чем
в прошлом. Вам, должно быть, тоже было больно. А теперь, в силу ее
собственных причин, она ушла от нас обоих. Почему бы нам не пожать руки и
не стать снова друзьями, Шарль?
— Конечно. Я тоже этого хотел. Хороших людей не так много.
Рукавицы скафандров пошарили, чтобы найти друг друга во мраке и
сомкнуться в пожатии.
— Хорошо.
Федоров снова включил свой передатчик и оттолкнулся от корабля.
— Давайте доберемся до кормы и посмотрим поближе, что нам предстоит
делать.
17
Впереди начал мерцать свет, россыпь точек, похожих на звезды, которые
постепенно становились ярче. Их владение расширялось — теперь занимали
почти половину небес.
Странные созвездия слагались не из звезд. Вначале это были целые
семейства галактик, образующие кланы. Позднее, по мере приближения
корабля, они разделились на скопления, а затем — на отдельные галактики.
Реконструкция, этой картины, осуществляемая видеоскопом, для
неподвижного наблюдателя была лишь приблизительной. По полученным спектрам
компьютер оценивал, каковы должны быть допплеровское смещение и,
соответственно, аберрация, и осуществлял соответствующую подгонку. Но эти
оценки были не более чем предположительны.
Считалось, что этот клан находится на расстоянии примерно трехсот
миллионов световых лет от дома. Однако не существовало карт для таких
глубин, и не было стандартов измерения. Вероятная ошибка в полученном
значении тау была огромна. Факторов вроде поглощения просто не было ни в
одной из работ, хранящихся в библиотеке корабля.
«Леонора Кристина» могла бы направиться к менее удаленной цели, о
которой имелись более надежные данные. Однако — зная, что при ультранизком
тау корабль не слишком управляем — этот курс провел бы его через меньшее
количество материи внутри клана Млечный Путь — Андромеда — Дева. Он бы
набрал меньше скорости, а сейчас он летел со скоростью, настолько близкой
к «c», что любое приращение составляло значительную разницу.
Парадоксально, корабельное время полета до ближайшей цели составило бы
больше, чем до этой.
Вдобавок, не было известно, сколько выдержат люди.
Вдобавок, не было известно, сколько выдержат люди.
Радость, вызванная починкой системы торможения, была кратковременна.
Ибо ни одна часть бассердовского модуля не могла работать в промежутке
между кланами. Здесь первичный газ стал слишком разреженным. Таким
образом, в течение недель корабль бессильно двигался по траектории,
установленной сверхъестественной баллистикой относительности. Внутри