Реймон ухмыльнулся.
— Это видно невооруженным глазом. Не беспокойтесь, я не задержусь. Но
дело не терпит отлагательств.
Федоров сдержался.
— Оно не может подождать, когда я буду на дежурстве?
— Это лучше обсудить негласно, — сказал Реймон. — Капитан Теландер
тоже так считает. — Он скользнул мимо Федорова в каюту. — Этот момент не
был предусмотрен в планах, — продолжал он. — Согласно расписанию мы
переходим на режим большого ускорения седьмого января. Вам известно лучше,
чем мне, что это потребует двух-трех дней предварительной работы вашей
группы и значительного нарушения распорядка работы и жизни всех остальных.
Ну вот, каким-то образом те, кто планировал полет, забыли, что шестое
января — важная дата в западноевропейской традиции.
Двенадцатая ночь,
канун Трех Святителей, называйте как хотите, но это кульминация
праздничного веселья. В прошлом году празднование было таким буйным, что
никто об этом не подумал. Но мне стало известно, что в этом году
намечаются завершающие трапеза и танцы. Это благоприятно подействует на
экипаж. Шкипер и я хотим, чтобы вы проверили возможно ли отложить переход
к большому ускорению на несколько дней.
— Да, да, я этим займусь. — Федоров подталкивал Реймона к открытой
двери. — Завтра, прошу вас…
Но было уже слишком поздно. В двери появилась Линдгрен в униформе,
так как очень торопилась после вахты.
— Gud! — вырвалось у нее. Она замерла на месте.
— Какая неожиданность, Линдгрен! — торопливо произнес Федоров. — Что
вас сюда привело?
Реймон задохнулся. С лица его стерлось всякое выражение. Он стоял
неподвижно, только кулаки его сжимались, пока ногти не впились в ладони, а
кожа на костяшках натянулась и побелела.
Началась новая рождественская песня.
Линдгрен переводила взгляд с одного мужчины на другого. От ее лица
отхлынула кровь. Но вдруг она выпрямилась и сказала:
— Нет, Борис. Не будем лгать.
— Это не поможет, — согласился Реймон без всякого выражения.
Федоров развернулся к нему.
— Ну ладно! — крикнул он. — Мы были вместе несколько раз. Что с того?
Она ведь не жена тебе.
— Я никогда не утверждал, что она моя жена, — ответил Реймон. Взгляд
его был устремлен на нее. — Я намеревался просить ее руки, когда мы
прибудем на место.
— Карл, — прошептала она, — я люблю тебя.
— Надо полагать, один партнер надоедает, — сказал Реймон ледяным
тоном. — Ты почувствовала потребность перемен. Твоя привилегия,
разумеется. Я только думал, что ты выше того, чтобы делать это украдкой,
за моей спиной.
— Оставь ее в покое! — Федоров слепо ринулся на него.
Констебль отпрянул в сторону и рубанул ребром ладони. Инженер
задохнулся от боли и осел на кровать, держа поврежденную кисть другой
рукой.
— Она не сломана, — сказал Реймон. — Но если вы не останетесь там,
где сидите, пока я отсюда не уйду, я вынужден буду вас обезвредить. — Он
сделал паузу и продолжал рассудительно. — Это не вызов вашему мужскому
достоинству. Я знаю рукопашный бой так же, как вы знаете нуклеонику.
Давайте останемся цивилизованными людьми. Все равно женщина ваша, я
полагаю.
— Карл!
Линдгрен шагнула к нему. Протянула руки. Слезы текли у нее по щекам.
Он изобразил поклон.
— Я уберу свои вещи из твоей каюты, как только найду свободную койку.
— О нет, Карл. Карл! — Она вцепилась в его тунику.
— О нет, Карл. Карл! — Она вцепилась в его тунику. — Я никогда не
думала… Послушай! Борис нуждался во мне. Да, я признаю, что мне
доставляло удовольствие быть с ним, но это никогда не было чем-то большим,
чем дружба… помощь… тогда как ты…
— Почему ты не рассказала мне об этом? Неужели я был недостоин знать?
— Достоин, разумеется, достоин, но я боялась… несколько твоих
замечаний… ты ведь в самом деле ревнив — совершенно напрасно, потому что
только ты для меня имеешь значение!
— Я всю свою жизнь прожил бедным, — сказал он, — и у меня примитивная
мораль бедняка — так же как некоторые взгляды на то, о чем следует
рассказывать, и о чем не следует. На Земле мы могли бы попытаться что-то
исправить. Я мог бы подраться с соперником, или отправиться в длительное
путешествие, или мы с тобой могли бы переехать в другое место. Здесь это
невозможно.
— Неужели ты не можешь понять? — взмолилась она.
— А ты? — Он снова сжал кулаки. — Нет, — сказал он, — ты
действительно не понимаешь, что причинила мне боль. Наше будущее и так
достаточно сложное, чтобы еще пытаться поддерживать такую разновидность
отношений.
Реймон освободился от нее.
— Прекрати реветь! — гаркнул он.
Она вздрогнула и выпрямилась. Федоров заворчал и стал подниматься с
места. Она жестом усадила его обратно.
— Так-то лучше. — Реймон направился к двери, затем обернулся. — Между
нами не будет ни сцен, ни интриг, ни затаенной неприязни, — объявил он. —
Когда пятьдесят человек заперты в одной коробке, либо каждый ведет себя
как должно, либо всех ждет смерть. Мистер инженер Федоров, капитан
Теландер и я ждем вашего доклада по вопросу, который я пришел обсудить,
как можно скорее. Вы можете поинтересоваться мнением мисс первого