мы вполне можем пройти сквозь нее. Но все же я хотел бы укрепить некоторые
части корпуса, чтобы обезопасить нас наверняка. — Он рассмеялся коротким
лающим смехом, — «Наверняка» — в таком полете! Как бы то ни было, моя
техническая бригада будет работать в этой части корабля.
Вам придется
убрать у них с дороги установки. Все это я хотел обсудить с тобой.
— Угу. Ага. Вот мы и пришли.
Перейра взмахом руки направил Федорова в маленькое уютное помещение с
письменным столом и полкой для бумаг.
— Сейчас покажу схему нашего размещения.
Они обсуждали деловые вопросы в течение получаса. (За стенками
корабля прошли столетия). Добродушие Федорова, исчезло без следа. Он
говорил кратко, почти грубо.
Убрав чертежи и заметки, Перейра негромко спросил:
— Ты не очень хорошо спишь по ночам?
— Я занят, — буркнул инженер.
— Дружище, на работе ты преуспеваешь. Синяки под глазами у тебя не от
работы. Это Маргарита, так ведь?
Федоров дернулся на стуле.
— Что — Маргарита?
Он и Хименес уже несколько месяцев жили вместе.
— В нашей деревне невозможно не заметить, что у нее горе.
Федоров уставился в дверной проем, на зелень.
— Я бы хотел уйти от нее — если бы только не чувствовал себя
предателем.
— М-м-м… Если помнишь, мы с ней часто были вместе, прежде чем она
выбрала тебя в постоянные партнеры. Может быть, я лучше понимаю ее. Тебя
нельзя назвать бесчувственным, Борис, но ты редко бываешь настроен в
унисон с женским умом. Я желаю вам двоим добра. Могу ли я помочь?
— Дело в том, что она отказывается принимать процедуры против
старения. Ни Урхо Латвала, ни я не можем переубедить ее. Наверное я
действовал слишком активно и напугал ее Она со мной почти не
разговаривает. — Тон Федорова стал резким. Он продолжал рассматривать
листья снаружи. — Я никогда не любил серьезно… ее. Как и она меня. Но мы
привязались друг к другу. Я хочу сделать для нее все, что смогу. Но что?
— Она молода, — сказал Перейра. — Если наши условия сделали ее, как
бы выразиться, переутомленной, она может нервничать при любом упоминании о
старении и смерти.
Федоров повернулся к нему.
— Она все прекрасно знает! Ей известно, что процедуры должны
проводиться периодически в течение всей взрослой жизни — иначе климакс
наступит у нее на пятьдесят лет раньше. Она говорит, что этого и желает!
— Почему?
— Она хочет умереть раньше, чем сломаются химическая и экологическая
системы. Ты предсказал для этого пять декад, верно?
— Да. Медленный и скверный способ смерти. Если мы до тех пор не
найдем планету…
— Она христианка и придерживается предрассудков в отношении
самоубийства. — Федоров вздрогнул. — Мне самому не по душе такая
перспектива. Кому она нравится? Маргарита не верит, что этого удастся
избежать.
Кому она нравится? Маргарита не верит, что этого удастся
избежать.
— Я думаю, — сказал Перейра, — что настоящий ужас для нее —
перспектива умереть бездетной. Она раньше любила придумывать имена для
членов большой семьи, которую хотела иметь.
— Ты хочешь сказать… Погоди. Дай мне подумать. Нильсон, черт его
побери, был прав, когда говорил, что мы вряд ли когда-нибудь найдем новый
дом. Приходится согласиться, что жизнь в таких обстоятельствах кажется
довольно бессмысленной.
— А для нее особенно. Оказавшись лицом к лицу с этой пустотой, она
отступает — очевидно бессознательно — к дозволенной форме самоубийства.
— Что же нам делать, Луис? — с болью спросил Федоров.
— Если бы капитан объявил процедуры обязательными… Он может это
обосновать. Предположим, что мы, несмотря ни на что, достигнем планеты.
Общине понадобится детородная способность каждой женщины по максимуму.
Инженер вспыхнул.
— Еще одно правило? Реймон будет тащить ее к врачу? Нет!
— Ты напрасно ненавидишь Реймона, — упрекнул его Перейра. — Вы с ним
очень похожи. Вы оба из тех людей, которые не сдаются до последнего.
— Когда-нибудь я его убью.
— Ну вот, теперь ты являешь романтическую сторону своей натуры, —
заметил Перейра, желая смягчить атмосферу. — А он — воплощение
прагматизма.
— Что бы, в таком случае, он сделал с Маргаритой? — насмешливо
спросил Федоров.
— Н-ну… не знаю. Что-нибудь лишенное сентиментальности. Например,
собрал бы команду исследователей и разработчиков для усовершенствования
биосистем и органоциклов, чтобы сделать корабль неограниченно обитаемым. И
тогда она могла бы иметь по меньшей мере двоих детей…
Слова его повисли в воздухе. Двое мужчин уставились друг на друга,
открыв рот. В их взглядах сверкало:
ПОЧЕМУ НЕТ?
Мария Тумаджан вбежала в спортзал и обнаружила Иоганна Фрайвальда
упражняющимся на трапеции.
— Дружинник! — крикнула она. Она дрожала от страха. — В игровой
комнате драка!
Он спрыгнул на пол и бросился по коридору. Сначала он услышал шум —
взволнованные голоса. Дюжина свободных от вахты людей собралась в круг.
Фрайвальд протолкался в середину. Там второй пилот Педро Барриос и повар
Майкл О'Доннелл, тяжело дыша, наносили друг другу удары костяшками
пальцев. Зрелище было отвратительным.