сравняется с массой небольшой звезды. И вероятность его столкновения с
чем-нибудь более важным, чем туманность, всегда дословно астрономически
мала. Кроме того, мы знаем, что вселенная конечна во времени, равно как и
в пространстве. Она перестанет расширяться и коллапсирует, прежде чем наш
тау понизится до такой степени. Мы умрем. Но для космоса мы не опасны.
— Как долго мы можем прожить? — задалась вопросом Линдгрен, прервав
Теландера. — Я не имею в виду потенциально. Если управляющий биосистем
говорит, что полвека, я ему верю. Но я думаю, что через год-два мы
перестанем есть, или перережем себе глотки, или согласимся выключить
ускорители.
— Этого не случится, я смогу предотвратить подобное, — рявкнул
Реймон.
Она посмотрела на него с ужасом.
— Ты хочешь сказать, что будешь продолжать… отрезанный не только от
людей, от живой Земли, но от всего существующего?
Он ответил ей твердым взглядом. Его правая рука лежала на прикладе
оружия.
— Неужели ты настолько слабее? — спросил он.
— Пятьдесят лет в этом летающем гробу! — почти закричала она.
—
Сколько времени пройдет снаружи?
— Тише, — предупредил Федоров и обнял ее за талию. Она прижалась к
нему и хватала ртом воздух.
Будро осторожно заметил:
— Соотношение времени кажется нам чем-то отвлеченно-академическим,
n'est-ce pas? Оно зависит от того, какой курс мы выберем. Если продолжать
полет по прямой, то, естественно, мы встретим более разреженную среду.
Скорость уменьшения тау будет понижаться пропорционально, когда мы выйдем
в межгалактическое пространство. Если же перейти на круговой курс, который
пролегает через области наиболее сильной концентрации водорода, то можно
обрести очень большой обратный тау. Мы увидим, как во внешнем мире пройдут
миллиарды лет. Это должно быть очень увлекательно. — Он попытался
улыбнуться. — У нас ведь прекрасная компания. Я согласен с Шарлем. Можно
было бы и лучше прожить жизнь, но ведь бывает и хуже.
Линдгрен спрятала лицо на груди Федорова. Он держал ее в объятиях и
неуклюже поглаживал. Через некоторое время (час или около того в жизни
звезд) она подняла голову.
— Простите меня, — выдохнула она. — Вы правы. Мы должны думать друг о
друге. Ее взгляд остановился на Реймоне.
— Как я им скажу? — взмолился капитан.
— Я предлагаю, чтобы вы этого не делали, — ответил Реймон. Пусть
первый помощник объявит новости.
— Что? — сказала Линдгрен.
Она высвободилась из объятий Федорова, сделала шаг к Реймону.
Констебль внезапно напрягся. Мгновение он стоял, словно ослепший,
затем повернулся лицом к навигатору.
— Хей! — воскликнул он. — У меня идея. Вы знаете ли…
— Если ты думаешь, что я должна… — начала говорить Линдгрен.
— Не сейчас, — сказал ей Реймон. — Огюст, идите к столу. Нужно
кое-что посчитать… быстро!
10
Молчание длилось бесконечно. Ингрид Линдгрен смотрела в зал со сцены,
где она стояла вместе с Ларсом Теландером. Смотрела на своих товарищей.
Они отвечали ей взглядами. И никто из присутствующих не мог найти слов.
Хорошо, что выбрали ее. Истина была менее жестокой в ее устах, чем в
устах любого из мужчин. Но когда она дошла до середины запланированной
речи — «Мы потеряли Землю, мы потеряли Бету-3, потеряли человечество, к
которому принадлежали. У нас остались смелость, любовь и, разумеется,
надежда» — она не смогла продолжать дальше. Она стояла, закусив губу, сжав
пальцы, и слезы медленно текли у нее из глаз.
Теландер пошевелился.
— Ээ… если вы позволите, — попытался он. — Прошу вас выслушать.
Есть способ…
Корабль ответил ему отдаленными раскатами, прозвучавшими как
глумливый смех.
Глассгольд не выдержала. Она не разрыдалась в голос, но ее усилия
сдержаться сделали плач еще ужаснее.
М'Боту, который стоял рядом с ней,
попытался ее утешить. Он сам воспринял известие со стоицизмом, невероятным
для человеческого существа. С тем же успехом он мог бы быть роботом.
Ивамото отодвинулся на несколько шагов от них обоих, от всех; было явно
видно, как он погружает свою душу в персональную нирвану с замком на
двери. Вильямс потряс кулаками над головой и выругался. Раздался еще один
голос, женский, пронзительный. Женщина окинула взглядом стоявшего рядом с
ней мужчину и со словами: «Ты, на всю мою жизнь?» отошла от него. Он
попытался последовать за ней и наткнулся на члена экипажа корабля, который
огрызнулся и предложил драться, если тот не извинится. Вся человеческая
масса забурлила.
— Выслушайте меня, — сказал Теландер. — Прошу вас, выслушайте.
Реймон освободил руку, за которую держалась Чи-Юэнь Ай-Линг (они
стояли в первом ряду), и запрыгнул на сцену.
— Вы никогда их не призовете к порядку таким образом, — заявил он
вполголоса. — Вы привыкли иметь дело с дисциплинированными
профессионалами. Разрешите мне справиться с этими людьми. — Он повернулся
к залу. — Тихо, вы! — Эхо разнесло по залу его рев. — Заткните ваши пасти.
Хоть раз ведите себя, как взрослые. У нас нет нянек, чтобы менять вам
подгузники.
Вильямс взвыл от возмущения. М'Боту оскалил зубы. Реймон вытащил свой