— Зачем? — спросил Инхапи, но жрец, будто не слыша, продолжал:
— Вот другой вопрос из тех же вопросов: могут ли воины добраться в Уасет в начале месори, если прикажут им тронуться в путь в конце эпифи?
— Зачем? — Глаз военачальника блеснул кровавым отсветом пламени. — Зачем, жрец? И кто нам прикажет?
Серьезные завариваются дела! — решил Семен, посматривая из-под опущенных век то на хмурую физиономию Инхапи, то на друга Инени, то на властителя Южных Врат, чье лицо казалось застывшей высокомерной маской. Он уже разбирался в названиях месяцев и городов и мог сообразить, что вопросы жреца носят риторический характер. Все, разумеется, возможно! Вывести корпус Сохмет из южных крепостей, сосредоточить в Небе тысячи воинов и держать их наготове, чтобы в определенный день и час отправить в Уасет. Уасет, или Нут-Амон, а попросту — Город, являлся столицей Та-Кем, которую позже назовут египетскими Фивами, но для Семена это большого значения не имело. Важнее другое: солдаты в столице — жди переворота!
— Кто нам прикажет? — повторил Инхапи, и глаз его вновь загорелся огнем. Не дождавшись ответа и выдержав паузу, он произнес: — Ты звал меня, жрец, и я приехал. Ты отправил послание, и вот я здесь. Но, клянусь секирой Монта, не для того, чтобы слушать пустую болтовню! Скажи мне прямо — кто тебя послал? Зачем ты здесь?
Инени погладил бритый череп и, к удивлению Семена, вдруг подмигнул военачальнику.
— Я совершаю путешествие… так, из любопытства… А заодно доставлю в храм Амона благовония. Ты ведь знаешь, что в южных землях много ароматных смол и зерен? Кифи, мирра, ант и так далее… Нам нужно обновить запасы. Так повелел премудрый Софра.
— Обновить запасы! Видно, храм обезлюдел, третий пророк, если тебя послали за благовониями! Других, выходит, не нашлось? Или не благовония нужны, а корабли с солдатами? Вместо анта — лучники, а вместо кифи — колесницы? — Инхапи откинулся назад, фыркнул и захохотал, разинув пасть с остатками зубов.
— В чем тут правда, жрец? — спросил он, отсмеявшись. — В том, что ты послан Софрой?
— Предположим, что так, — кивнул Инени, переглянувшись с наместником. — Наш властитель Мен-хепер-ра — жизнь, здоровье, сила! — слишком молод и нуждается в опоре и наставнике. Наставники есть, и это хорошо, но плохо, когда их в избытке. Премудрый Софра, доблестный Хоремджет… ну, и кое-кто еще. Саанахт, начальник Дома Войны, уже стар и не может согреться даже в месяц месори, а власть над корпусом Амона принадлежит Хоремджету… Так что Софра был бы спокойней, если бы в окрестностях Уасета вдруг появились твои воины — скажем, тысяч пять или шесть. Вес уравновешивают равным весом, понимаешь?
— Равным весом! — Инхапи снова фыркнул, на сей раз — презрительно. — В меше Амона — землепашцы, горшечники да городские щеголи, хуну неферу, которых набрали в Пиоме, Буто и Саи… они как трава, куда помочился шакал! А мои солдаты — менфит, лучшие из лучших! Люди первого Джехутимесу, что шли перед царем как дыхание огненное, львы, что бились на севере и юге, в странах Хару и Джахи и в стране Иам… Чезет моих бойцов против трех чезетов Хоремджета — вот равный вес [13] ! Но ради спокойствия Софры я не приду в Уасет… Ради него я не пожертвую ногтем с пальцев, отрубленных подлым хик’со! — Он помахал у носа Инени своей искалеченной рукой.
Хранитель Южных Врат, слушая Инхапи, сидел с каменным лицом, но жрец, как показалось Семену, был доволен. Огладив бритый череп, он поинтересовался:
— А ради Великого Дома — придешь?
— Ради щенка сирийской суки? Слишком я стар, чтобы бегать за ним с опахалом! А к тому же… — Военачальник сделал паузу и, бросив взгляд на Рамери, ухмыльнулся. — Я тоже мог бы стать хаке-хесепом, как наш благородный хозяин… Правда, я из немху, но сам Яхмос — да будет он счастлив в полях блаженных! — почтил меня, назвав спутником царей и предводителем войска. Я поднялся из теп-меджет, я слушал его зов и был ему верен, и сыну его Амен-хотпу, и внуку, первому Джехутимесу… Каждый — великий Гор, могучий, как бык Апис, жизнь, здоровье, сила! Воистину, ради них стоило проливать кровь и получать увечья! И чем мне за это отплатили? Второй Джехутимесу сослал меня в Куш! Ему не нужны были воины — ведь он не имел ни силы, ни здоровья, ни долгой жизни… И сына от царицы Исида ему не послала… Послал ублюдка Сетх!
Щека Рамери дрогнула при этом неслыханном богохульстве, и, заерзав на коврах, он пробормотал:
— Потише, Инхапи, потише! Помни: царь есть царь! Он дунет в Уасете, поднимется буря за третьим порогом!
Шрамы Инхапи налились кровью, он стукнул кулаком по колену, будто вгоняя клинок в горло врага, и проревел:
— Поднимется! Непременно поднимется, если я посажу на корабли копьеносцев и лучников и отправлюсь в Уасет. Вот это будет буря, клянусь священной задницей Осириса!
Наклонившись вперед, Инени заглянул в лицо военачальника и медленно, с расстановкой произнес:
— Да будет так! Посадишь, и отправишься, и доберешься в Уасет к третьему дню месори. Царица приказывает тебе и обещает каждому воину кувшин пива, кольцо серебра, почет и усыпальницу в Западных горах. Это ее приказ и ее обещание — не Софры, не Великого Дома! Вот, взгляни на мой амулет… Ты узнаешь его, Инхапи?