— Скажи дочери Хо, что ей не надо бояться, — велел Семен кушиту. — Скажи, что я возьму ее с собой, и жить она будет в моем доме.
В каком?.. — мелькнула мысль. Дома у него не было, и не было иных богатств, кроме железной кувалды. Правда, имелся брат. Уже немало, подумалось Семену; дом — не стены с крышей, а близкие люди, это отец верно сказал!
Ако произнес несколько слов, девочка что-то прощебетала в ответ, и спутник Семена расхохотался.
— Она не боится, господин! Она говорит, что ты добрый! И еще говорит, что там, на площади, посмотрела разок на Икеду и разок на Каримбу. Если у нее и правда дурной глаз, оба к вечеру издохнут, как те быки. Вот так девчонка, клянусь Амоном! К такой и приблизиться страшно!
Однако он скалился и поглядывал на дочь Хо с явным интересом.
— А ты не приближайся, — сказал Семен, — и рук блудливых не тяни. Обломаю!
— Как можно, господин… Всякий знает, что свое, а что — хозяйское…
У реки, на крутом обрыве, что нависал над кораблем, их поджидали Инени и Сенмут. Хмурое лицо брата прояснилось, едва он заметил возвращавшихся, и теплое чувство, непривычное Семену, вдруг родилось в груди, заставив сердце биться чаще. Он не привык, чтобы о нем беспокоились — никто и не тревожился, уже много-много лет.
Инени жестом благодарности вскинул руки.
— Хвала Амону, вы вернулись! И даже с добычей! Знатной добычей! — Улыбнувшись, он осмотрел дочь Хо с ног до головы.
Хмурое лицо брата прояснилось, едва он заметил возвращавшихся, и теплое чувство, непривычное Семену, вдруг родилось в груди, заставив сердце биться чаще. Он не привык, чтобы о нем беспокоились — никто и не тревожился, уже много-много лет.
Инени жестом благодарности вскинул руки.
— Хвала Амону, вы вернулись! И даже с добычей! Знатной добычей! — Улыбнувшись, он осмотрел дочь Хо с ног до головы. — Это и есть та самая женщина, которая взглядом валит быков? О, мать Исида! Сколь велика глупость людская! Она ведь совсем ребенок!
Девочка, с любопытством глядя на жреца и Сенмута, прижалась к Семену. Он был порядком выше их, и она, несомненно, считала его главным вождем в этой компании.
— Ты приобрел хорошую служанку, брат, — вымолвил Сенмут. — Даже сейчас цена ей два дебена серебром, но я своих людей не продаю, да и ты, думаю, тоже. Пусть растет и верно служит… Девушки этого племени крепче и сильнее женщин роме. — Он повернулся к Инени: — Будь свидетелем, учитель! Мы, мой брат ваятель Сенмен и я, Сенмут, носящий звание Уста Владыки, принимаем эту девушку в свой дом.
Жрец погладил бритый череп.
— Почему «эту девушку»? Разве у нее нет имени? Согласно закону, должны быть поименованы обе стороны.
— Имени у нее и в самом деле нет, — сказал Семен. — Это не годится! Даже собака и кошка имеют имена.
— Не годится, — согласился брат. — Может быть, ты, наш мудрый учитель, назовешь ее и сделаешь ее ка [7] известным божествам Та-Кем? Дай ей красивое имя, ибо она приятна собой, и ей подойдут имена Неферт или Мерит.
Мечтательная улыбка вдруг скользнула по губам Инени, лицо его приняло отрешено-задумчивое выражение, будто жрец, остановив миг жизни, всматривался в минувшее, перебирал ушедшие годы и вспоминал о чем-то сказочном, волшебном и приятном. Рука его поднялась, коснулась темных локонов девочки, глаза блестнули.
— Когда я был молод… так же молод, как Пуэмра… я видел девушку, дочь правителя сепа Аменти… Она возлежала в носилках, и восемь слуг пронесли ее от дворца хаке-хесепа до речной пристани… Не знаю, что приключилось с этой девушкой в последующие годы; может быть, она умерла или лишилась своей красоты, родив многочисленное потомство, а может, по-прежнему прекрасна, хоть ей немало лет… Но я ее помню! Помню, как ее звали! И хочется мне думать, что красоте ее сопутствовали доброта и ум. — Погладив головку девочки, Инени возвысил голос: — Властью, данной мне Амоном, нарекаю тебя То-Мери! И пусть это имя будет с тобой при жизни и после смерти, в долине Хапи и в полях Иалу!
— Да будет так, — сказал Сенмут. — Девушка То-Мери вошла в наш дом.
Торжественно, будто переступая порог этого невидимого дома, они шагнули вперед и начали спускаться по откосу — туда, где их поджидал корабль.
Хочу поведать о том, что связывало нас. Мое любопытство? Несомненно. Почтение, которое я чувствовал к нему? И это так. Мое желание знать наперед грядущие беды и радости? Тоже правда. Потребность в его советах? Конечно. Но главное, он сделался мне другом, и дружба его украсила годы моей одинокой старости. Амон берет, и Амон дает! Сколь счастлив я его даянием — ведь он послал мне друга, Сошедшего с Лестницы Времен!
Тайная летопись жреца Инени
Глава 4
Друг
Корабль плыл вниз по течению вдоль второго нильского порога, что протянулся на десятки километров.
Здесь стояли крепости — Бухен, Икен, Саррас, Аскут, Шалфак, Уронарти и, наконец, в самом узком месте — Хех и Кумма, по обе стороны реки. Строили их с таким расчетом, чтобы из одного укрепления видеть другое, а то и два-три; днем, как объяснил Сенмут, подавали сигналы горном и барабаном, а ночью не только звуками, но и огнями. Эти египетские форты не походили на рыцарский замок, средневековую цитадель или оборонительное сооружение римлян. В более поздние эпохи, в Европе и Азии, любая крепость была пространством, окруженным стенами с вратами и башнями; снаружи прокладывали ров, внутри строились казармы и конюшни, склады и дворец правителя — либо что-то поскромней, для начальствующего над гарнизоном коменданта.