Ты, как всегда, прав… Уберем, только вот в это место! — Тотнахт похлопал себя по мускулистому животу.
Посмеиваясь и перешучиваясь, они расправились с журавлем, лепешками, медом, фруктами и пивом. Над соседними хижинами, здесь и там, взметнулся в небо дымок — видно, и в них кормили столичных гостей, свиту знатного вельможи, почтившего визитом копьеносца Тотнахта. Вскоре появились Ако и Техенна, с довольным видом вытирая рты, с ними пришел молчаливый поджарый Шедау, и все впятером отправились осматривать хозяйство.
Благодатный луг на озерном берегу, с пышной травой, с выпасами для скота и птицы, с редкими еще гранатовыми деревьями и смоковницами, мог считаться, в определенном смысле, творением Семена. Чтобы давать советы Меруити и прочим власть имущим, он разработал некую систему, проистекавшую из исторического опыта, в том числе — российского, которая, как ему казалось, гарантирует успешное правление. Ее составляли несколько законов — например, такие: ухо и глаз царя должны быть всюду, и между ним и богами не должно иметься разногласий; армию тешат маленькими, но победоносными войнами, а чтобы иностранцы уважали, их послов стоит вывозить на маневры; оказывать милости необходимо прилюдно, а карать — тайно. Но первый и самый важный из этих законов гласил, что народ должен быть сыт и доволен, причем источником довольства пусть будут не подачки знатных, а возможность трудиться и зарабатывать.
Во исполнение этого тезиса в течение трех лет в державе не строили храмов и дворцов, а копали каналы, благоустраивали шлюзы и дороги и возводили механизмы для подъема воды. Главной заботой в этих мероприятиях являлся Великий Канал, протянувшийся вдоль западного нильского берега на шестьсот километров, от южного города Кенне почти до Саи, что в Дельте. Это гигантское древнее сооружение, включавшее шлюзы, арыки, водохранилища и соединяющие их каналы, располагалось в четырех-пяти часах пешего хода от Нила и как бы удваивало его. Орошенные Каналом территории годились для пахоты, овощеводства и скотоводства, особенно в районе Озера — крупнейшего водохранилища в естественной впадине, заполненной водами Канала. В эпоху процветания державы эта ирригационная система увеличивала площадь полезных земель в Верхнем Египте раза в полтора, а Озеро, достигавшее пятидесяти километров в длину, казалось настояшим морем.
Однако лишь единое, мощное и монолитное государство могло поддерживать в порядке столь огромный комплекс, следить за распределением вод, чинить и обновлять ветшающие сооружения. В эпоху гиксосских войн, тянувшихся целое столетие, страна была раздроблена, власть фараона ослабела, и в результате Канал почти забросили. Кое-где его поглотили пески, шлюзы разрушились, водохранилища обмелели, а площадь Озера сократилась вдвое — и вдвое уменьшились земли страны Пиом. Это являлось настоящей трагедией для густонаселенного Та-Кем, в котором всегда недоставало пахотных земель. Как-никак в этой неширокой речной долине проживали восемь миллионов человек — двенадцатая часть всего земного человечества!
Поэтому правление Маат-ка-ра началось с восстановительных работ, и вскоре поглощенные пустыней земли были отвоеваны обратно. Озеро вернулось в прежние свои границы, на южном и северном его берегах, в кольце полей и рощ, расцветали древние города — Хененсу, Пи-Мут, Каза, Ит-Тауи, Нефер-Пиом, а на западном раскинулись обширные пастбища. Это было торжеством политики Семена: воины-ветераны, простые немху и новая знать получили угодья и усадьбы, кому сколько положено по заслугам и званию, и свершилось это без войн, без передела земель и ущемления родовитых хаке-хесепов. Эти земли раздавал Великий Дом, и потому молитвы за пер’о, что возносились людьми в святилищах, были вполне искренними. Так ли уж важно, что пер’о — женщина? Главное, что рука ее не скудеет! К тому же в торжественных случаях ее не отличить от мужчины: в богатых одеяниях, с короной и клафтом на голове, с привязанным футляром для бороды, с плетью и скипетром в руках она выглядела как положено — сыном, а не дочерью Гора.
Наступала эпоха новых свершений, и три из них были особенно дороги сердцу Семена. Во-первых, конечно, храм, для коего уже расчистили площадку под скалами цвета меди, напротив Ипет-сут, и приступили к закладке фундамента. Сюда свозился строительный материал, а в десятках городов и сотнях мастерских изготовляли украшения — статуи и кованые решетки, резные двери и эскизы росписей, светильники, курительницы и жаровни, сосуды для благовоний и сундуки, в которых хранятся священные облачения. Собственно, ради этих финтифлюшек и прибабахов Семен и отправился на озерные берега, ибо здесь, в городе Пи-Мут, с особым искусством производили глазурованные плитки различных цветов, с рисунками и без оных, и хотелось ему убедиться, что местные мастера сумеют придать им серебристый и золотистый оттенки. Такими плитками предполагалось выложить пол в главном зале, сэкономив драгоценный металл и обеспечив большую долговечность напольного покрытия.
Но, добравшись до Пи-Мута, мог ли он пренебречь Хененсу, который лежал всего в пятнадцати километрах западнее? А от Хененсу было всего километров двадцать до пастбищ и лугов, где жили Шедау, Тотнахт и другие пантеры. Мог ли он не навестить их? Разумеется, нет; и Семен отправился к ним нежданным, но драгоценным гостем. Прибыл он вчерашним вечером, вместе с Ако, Техенной и То-Мери, с писцами и трубачами, глашатаями и слугами, носильщиками и погонщиками ослов; всего при нем ошивалось семнадцать бездельников, и эта свита была весьма скромной для знатного вельможи.