Он узнал обоих. Сначала её, а потом его. Уж Эллис капитан узнал бы и не в таком тумане… Она смеялась и что-то весело кричала своему спутнику. Вероятно, теперь уже — мужу, подумал Дженг, и почувствовал, как где-то внутри холодным огнём вспыхнула старая обида. Эллис никогда ему так не улыбалась.
И уже не улыбнётся.
Верный кинжал сам лёг в ладонь. Левая рука повелительно взлетела вверх:
— Вперёд!
По отрывистому приказу командира кавалеристы натянули луки. Два одиноких всадника впереди резко осадили лошадей, заметив опасность. Но было уже поздно. Мало кто заметил, как в гуще поющих стрел мелькнула серебристая молния стального клинка…
…Дженг потряс головой, отгоняя воспоминания. Не то, чтобы они его сейчас очень мучили — как, впрочем, и до этого, но думать в данный момент нужно было не о прошлом, а о будущем. Которого, общими стараниями его величества Наорда и бывшего мужа Эллис Эйгон, у капитана вполне может не быть. Впрочем, и настоящее его не особенно устраивало. Дело в том, что в Диких горах капитану тоже были не слишком рады…
— Долго ты ещё будешь мозолить мне глаза?- раздался из трещины в скале сердитый мужской голос. Дженг скрипнул зубами и обернулся. Перед ним, с охапкой каких-то трав, стоял высокий длинноволосый человек с обветренным лицом. Морщины, расчертившие лоб человека, и умудрённые жизнью глаза без сомнения указывали на его более чем солидный возраст, амулеты на шее и кожаный ремешок, изрисованный полустёртыми руническими знаками, опоясывающий его голову — на то, что он имеет весьма непосредственное отношение к магии, а крепкое сухощавое тело без грамма лишнего жира, крепкие мышцы и многочисленные рубцы на коже — на то, что этот человек в своё время сражался, и сражался серьёзно. Мужчина разложил травы на чистой холстине у стены — для просушки, и снова взглянул на капитана:
— Отвечать будешь, нет?…
— Аран, послушай, я ведь уже говорил…
— Я тебе тоже уже говорил,- недовольно поморщился тот,- что теперь меня зовут иначе!… Аран — было имя воина, а я давно отошёл от ратных дел. И, сказать по совести, твоё присутствие в моих горах мне уже порядком надоело.
— Хорошо!- кивнул Дженг.- Данияр. Так тебе больше нравится?
— Мне здесь всё нравится,- мужчина аккуратно распределил веточки по неровной поверхности холста, посмотрел на солнце и добавил:- Всё, кроме тебя. Ты просил меня, как бывшего наставника, приютить тебя на несколько дней. Прошло несколько недель.
— Но мне некуда идти!- вспылил капитан.- Неужели ты не…
— С какой стати меня должно это волновать?- без улыбки спросил собеседник.- Ты взрослый человек, Дженг, сын Зафира.
Ты опытный воин, я сам тебя учил. Но мне кажется, я не учил тебя бегать от погони, подобно трусливому зайцу.
Молодой человек зло вскинул голову:
— А сам-то ты разве не убежал?! Легендарный Аран, чьё имя занесено в военные летописи!… Гроза врагов и опора королевского дома! Скажешь, что не испугался гнева нашего наилюбимейшего диктатора?…
— Нет,- спокойно ответил Данияр.
— Неужели?…- хмыкнул генеральский сын.- А кто же сбежал из столицы, даже позабыв свой меч? Может быть…
— Ты,- всё так же спокойно сказал мужчина.- А я меч — оставил. Вместе со своей славой и военными доблестями. Почему — об этом я сказал Наорду, а тебе, сопляк, я тут каяться ни в чём не собираюсь. Благодарен будь, что впустил тебя сюда… и не убил на месте за то, что ты без спросу влез туда, куда не было дозволено!
Дженг высокомерно отвернулся. На самом деле, за последнее ему действительно стоило сказать большое спасибо. В святилище горного мага Данияра, в его алхимичесую комнату, не то, что ему — наверное, даже самому диктатору вход был заказан. Но капитан не удержался. Терпел-терпел, и всё-таки не удержался… Когда Дженг, в отсутствие хозяина, пробрался в лабораторию мага, им двигала обыкновенная скука и раздражение. Он не привык бездействовать и прятаться, но пришлось. Поэтому капитан и решил, несмотря на строжайший запрет бывшего наставника, немного скрасить своё однообразное существование. Магические свитки и оставленные на столе колбы Дженг благоразумно обошёл стороной. Зато круглый хрустальный шар, покоящийся на витой треноге и накрытый куском плотной ткани, сразу привлёк его внимание. В отличие от остального магического хлама, о назначении коего генеральский сын имел весьма смутные представления, данный предмет он видел не в первый раз. Ткань упала на каменный пол пещеры, и глазам Дженга представилось Око Провидца. Так оно называлось. Вещь достаточно редкая, хотя бы потому, что создать его своими руками или при помощи волшебства возможности не представлялось. Поверье гласило, что Око рождается из застывших слёз Небесного Орлана, повелителя ливней и облаков. Он парит высоко в небесах, выше самых высоких скал, выше солнца, выше призрачной Обители Богов, за день облетая землю. Там, где падает тень от его гигантских крыл, наступает ночь… Древнее сказание говорит, что когда Орлан видит там, внизу, настоящую несправедливость, из его стальных глаз катятся и падают на землю хрустальные слёзы. Люди потом называют их алмазами. А уж если несправедливость столь страшна, что этого не может помыслить ум человеческий, Орлан кружит над этим местом несколько суток, опутывая окрестности темнотой скорбящей ночи, и слёзы его, падая одна за одной, скапливаются, стынут, и превращаются в такой вот шар. Он крепче алмаза, его нельзя ни разбить, ни разрезать, и он, подобно глазам своего хозяина, видит всё, что происходит в этом мире. Шар не покажет тебе ни прошлого, ни будущего, но, как правило, от него этого и не требуют. Каждый волшебник — от ученика чародея до убелённого сединами магистра спит и видит, как бы заполучить Око Провидца, но волшебный шар есть у очень и очень немногих — хвала Богам, ТАКАЯ несправедливость, что заставляет плакать Небесного Орлана, встречается нечасто…