парусиной фургонам, возле которых уже суетилось несколько человек. Рядом, держа под уздцы трех скакунов, переминался с ноги на ногу конюх.
Приземистый смуглый человек в высокой мохнатой шапке и широком горском плаще что то ему втолковывал и как бы невзначай поглаживал рукоять
висевшей на поясе кривой сабли.
— Мастер эн Рими, наша договоренность в силе? — Арчи остановился рядом с пожилым торговцем, который зябко кутался в не по летнему теплый
длинный плащ.
Двое телохранителей, такие же горцы, как и распекавший конюха охранник, расходясь в стороны, шагнули вперед, но купец взмахом руки приказал
им оставаться на месте.
— В силе, в силе. Размещайтесь быстрее. — Полноватый владелец обоза недовольно стрельнул по нам глазами, надвинул берет еще ниже на лоб и
отвернулся к менявшим треснувшее колесо работникам. — Марти, вы долго еще возиться будете?
— Уже заканчиваем, господин. — Старшина обозников с кряхтением выпрямился и потянулся, уперев кулаки в поясницу. — Всего ничего осталось.
— Эй вы, бездельники, ну ка, живо по местам! — прикрикнул эн Рими на собравшихся в кружок кучеров и прочий обслуживающий фургоны люд. — Да,
как там тебя — Арчи? Руфус вам места назначит.
— Хорошо, — кротко кивнул здоровяк и украдкой показал нам кулак. — Без фокусов у меня.
Без фокусов так без фокусов. Сам понимаю, что найти хлебное место охранника при торговом обозе, да еще и направляющемся именно туда, куда
нам надо, можно только при большой удаче. И второй такой случай неизвестно когда подвернется. Хоть, тень меня забери, не по душе мне этот
торгаш. Да и Шутник что то посмурнел сразу. Ладно, посмотрим, что это за Руфус такой.
А вот Руфус оказался своим в доску парнем. Нет, конечно, невысокий крепыш в поддетой под куртку кольчуге смотрел на нас не шибко
приветливо, но цепляться не стал. Наоборот, без лишних расспросов взял Арчи к себе в головной фургон, нас с Шутником отправил в замыкающий.
И сразу же убежал по делам.
— Пошли, что ли, — позвал я задумавшегося о чем то Габриеля и ухватившись за задний борт нашего фургона, залез под парусину.
— Хрен с вами, пошли, — непонятно с чего зло усмехнулся Шутник и забрался следом.
Поскольку фургон наш ехал замыкающим, товаров в него нагрузили совсем немного, да и людей было всего пятеро: кроме меня, Шутника и старшины
обозных работников здесь разместились лишь двое охранников — оба горцы.
Несмотря на туман в голове, я с немалым удивлением отметил, что полдюжины из десятка охранников именно горцы. Странно. Как это они
позволяют чужеродцу ими командовать? Да, Руфусу с ними наверняка несладко приходится. Думаю, это идея эн Рими: и воины из этих молчунов
отменные, и вина не пьют. А что нелюдимы и только старшего своего слушают, так это даже и к лучшему — к таким с подкупом не подкатишь, да и
начальник охраны свое место знать будет.
— Ты это, первым карауль, — сразу же заявил я и, засунув под голову сумку, попытался уснуть. Но сон не шел, и забыться в полудреме
получилось, лишь когда под негромкие хлопки хлыстов тяжеловозы тронулись с места и скрипящие колеса начали отсчитывать бесконечные минуты
путешествия.
Впрочем, не такие уж и бесконечные: вновь обоз остановился еще прежде, чем мы успели выехать из города. Чем то озадаченный Шутник
безжалостно меня растолкал и выбрался наружу. Я последовал за ним и с удивлением обнаружил, что все обозники уже выстроились рядом с
фургонами.
Причина задержки оказалась серьезней некуда: усиленные десятком арбалетчиков стражники одного из постов останавливали всех желающих
покинуть город. И мало того — помимо давешних монахов патриканцев здесь сегодня несли службу три церковника в черных плащах балахонах с
одинаковыми серебристыми нашивками на левой стороне груди.
Инквизиторы? А они то что здесь забыли? Сердце екнуло, и невольно я облизнул пересохшие губы. А не по мою ли тень праздник?
Стражники быстро пробежавшись по обозу и, убедившись, что никто не спрятался в фургонах, доложили об этом церковникам. Выслушавший доклад
инквизитор, в руке которого белым дымком курилось кадило, остался стоять с монахами ордена Святого Патрика, а двое других принялись
внимательно осматривать всех работников эн Рими.
Сам торговец, размахивая руками, что то пытался втолковать десятнику, но тот, хоть и
кивал, все же подорожные документы не возвращал и краем глаза наблюдал за действиями церковников.
А там было на что посмотреть: вместо обычного осмотра, проверки подорожных, патентов на оружие и цеховых бумаг инквизиторы пристально
вглядывались в лица людей, зачем то изучали кисти и запястья, а некоторым еще и сыпали в лица какой то серый порошок. Нет, я понимаю, если
бы они молитвы читали или кадилом махали, но это вообще ни в какие ворота не лезет! Мне, по крайней мере, и слыхивать о таком не
доводилось…
— Что происходит то? — тихонько спросил я у Шутника, который раздраженно очищал с сапога о колесо фургона налипшее конское яблоко.
— Облава, что еще, — ответил вместо него стоявший от меня по правое плечо седоусый старшина обозных работников с покрытым глубокими
морщинами лицом. Было ему лет под пятьдесят, но высушенная прожитыми годами фигура вовсе не несла в себе старческой немощи. — Ищут кого то.
Я кивнул. Понятно, что кого то ищут. Непонятно только, зачем порошком некоторых посыпают. И самое главное — что это за порошок такой. Явно