дошло, и слов разобрать не удалось, но разговор шел на весьма и весьма повышенных тонах. Никак Арчи с кем то ругается? Точно, он. Странно,
в эту комнату вроде бы Анджей Дубрава въехал.
На улице было по прежнему мерзко: дождь уже стих, но в воздухе висела противная морось. По узеньким улочкам текли стремительные ручьи,
бурлящие потоки которых несли дохлых крыс, конский помет, солому, щепки и совсем уж непонятный мусор. Вскоре все это окажется в одном из
каналов, чтобы немного позже навсегда исчезнуть в море.
На улице было немноголюдно: жители города старались пережидать последствия непогоды дома, но в переулок к «Морскому змею» то и дело
заворачивали насквозь промокшие подозрительные личности.
Пропустив ватагу подвыпивших матросов, я вздохнул, поднял воротник и осторожно сошел с крыльца. Впрочем, осторожность оказалась тщетной —
дырявые сапоги сразу же хлебнули воды и размокшей дряни, толстый слой которой покрывал подгнившие доски мостовой.
Стараясь держаться поближе к стенам домов, крыши которых почти смыкались над улицами, я вышел из переулка и начал пробираться против
течения стремительно мчавшегося мне навстречу потока. Насквозь промокшие ноги моментально закоченели, а пальцы потеряли чувствительность,
но, к счастью, вскоре уровень воды снизился, и бурлящим ручьям стало хватать ливневых стоков. Или это мостовая стала выше?
Скорее, конечно, второе — все это время я поднимался в горку. Вот и улочки уже пошире стали и домики поаккуратней, да и под ногами не
осклизлые доски, а грубо обработанные булыжники. Все правильно — это у порта, в самой низине, городская беднота селится, да всякое отребье
в злачных местах ошивается. Те, кому достаток позволяет, комнаты, а то и дома в более престижных районах подальше от порта присматривают.
С соседней улицы вывернули три стражника в одинаковых синих камзолах с зелеными обшлагами. Широкие поля шляп от дождя обвисли, промокшая до
последней нитки одежда липла к телу. Сразу видно, что не в кабаке во время дождя отсиживались, а улицы патрулировали. Странно. Неужели
спрятаться не успели?
Воспользовавшись подвернувшимся случаем — последнее время навстречу никто не попадался, — я поинтересовался у них, как пройти на улицу
Кожевников. Плотного сложения усатый стражник лет сорока с явственно выпиравшим животиком внимательно меня оглядел и что то неразборчиво
пробурчал насчет третьего поворота налево.
Дорогу мне пришлось спрашивать еще четыре раза. Запутанные улочки начали действовать на нервы, и, не выдержав, я согласился на предложение
остановленного мной курьера за медный щит провести к нужному дому. По пути постоянно поправлявший съезжающую на лицо шапочку парнишка
пересказал мне все городские сплетни, так что расстались мы вполне довольные друг другом. Он с честно заработанным медяком, я с кое какой
информацией для размышления.
Остановившись неподалеку от нужного дома, я огляделся по сторонам, по привычке проверил ножи и перебежал на другую сторону улицы. На первый
взгляд, все спокойно. Разве что людей не видать, но это нормально: кто от непогоды по домам и кабакам попрятался, кто в поте лица на хлеб
насущный зарабатывает.
Только стража да нищие под дождем мокнут. Но попрошаек отсюда, пожалуй что, с палками погонят, а стражники на одном
месте торчать не могут, им закрепленный участок обходить надобно.
Хм… Район то этот хоть и не самый престижный, но улица смотрится весьма даже ничего себе. И пусть застроена не особняками, но двух- и
трехэтажные дома, некоторые даже с огороженными высокими заборами двориками, производили самое благоприятное впечатление. Видно, что с
определенным достатком люди живут. Мастеровые, средней руки торгаши, может, даже портовые служащие и занимавшие не самые высокие должности
в городском магистрате чиновники.
Нужный мне человек ни мастеровым, ни служащим не был. И хоть состоял он в весьма уважаемой в Геладжио Гильдии корабелов, не думаю, что на
его ладонях отыщется хоть одна мозоль от рубанка или топора. Соседи считали Гаспара Мерини, в определенных кругах известного как Плотник,
мелким торгашом перекупщиком, частенько прогуливающимся по самой кромке закона, но никто из них даже предположить не мог, что этот всегда
спокойный и уравновешенный человек последние пару десятков лет являлся не последним деятелем преступного сообщества города.
Последний раз окинув взглядом пустынную улицу, я зашел в распахнутые ворота двора и остановился перед скопившейся в подворотне лужей. Вот
ведь! Тут и утонуть можно запросто.
— Чего тебе? — Сидевший во дворе под навесом здоровяк, и сложением, и одеждой напоминавший ученика молотобойца, положил на лавку мешочек, в
котором шуршали мелкие — всего в фалангу указательного пальца длиной — жареные рыбешки, и уставился на меня.
— Мне бы мастера Гаспара, который Плотник. — Внимательно приглядевшись к молодому парню, я приметил выглядывавшую из под края широкой
рубахи наколку, несколько неуместную для законопослушного молотобойца, и смахнул с волос осевшую морось. И так уж вышло — мой безымянный
палец при этом оказался согнут.
— Мастера Гаспара сегодня уже не будет, — прищурился здоровяк, от которого не укрылся мой жест. — Подходи завтра до полудня.
— Договорились, — кивнул я и не торопясь пошел к Подгорной улице, той самой, где мне повстречались городские стражники.
Что ж, с наскоку найти нужного человека не удалось. Это не беда. Главное — он никуда не уехал, не попал в тюрьму, просто не простудился и