пеплом, а прокричавший непонятные слова Бернард как подкошенный рухнул на землю.
— Пошли! — крикнул Арчи и бросился к Одержимому огнем.
Я кинулся следом, но, почувствовав, как дрогнула под ногами земля, застыл на месте. Неожиданно вокруг городских ворот по площади зазмеился
черный след разлома, из которого к небу устремилось почти непроницаемое для взгляда ярко алое сияние. Достигнув стены, трещина не
остановилась, а побежала вверх, и вскоре вся башня оказалась в окружении странной пелены. Едва различимый силуэт надвратного форта
смазался, но почти сразу же сияние померкло, а на месте разрезавшего брусчатку площади разлома осталась лишь угольно черная полоса.
А вот с башней за эти мгновения произошли куда более страшные изменения: все, что могло гореть, сгорело, что могло расплавиться —
расплавилось. От людей не осталось даже костей, и лишь пятна сажи да капли почерневшего от жара металла указывали на места, где еще недавно
держали оборону бунтовщики. Совершенно бесшумно башня сложилась внутрь и, рухнув на землю, взметнулась вверх облаком сажи, копоти и гари.
Подскочив к возившемуся с тайнознатцем Арчи, я ухватил Бернарда под левую руку, Арчи — под правую, и мы поволокли его к воротам. Следом
помчались волонтеры, но, прежде чем удалось добраться до городской стены, бросившиеся со всех окрестных переулков солдаты Ранлоу оттеснили
нас друг от друга.
Давка у ворот стояла просто жуткая, и, не рискуя быть затоптанными в этой толчее, мы не стали высматривать никого из
нашего отряда, а потащили так и не пришедшего в сознание тайнознатца через еще недавно бывшее надвратным фортом облако зависшей в воздухе
пыли. Чудом не отставший Шутник прикрывал нас сзади.
Понесшие существенные потери бунтовщики тем не менее попытались спасти положение и выставили на въезде в город кордон из лучников
полукровок, но вырвавшиеся из лап смерти солдаты теперь не боялись ни бога, ни черта и в одно мгновение смяли жидкую шеренгу стрелков.
Дальнейший остаток ночи запомнился урывками. Сначала мы куда то бежали, потом наткнулись на телегу с валявшимися вокруг зарубленными
хозяевами и недолго думая погрузили на нее тайнознатца. Спасительная мысль выкинуть пехотные плащи с нашитыми на них черными единорогами и
смыть сажу в придорожной луже пришла нам чуть раньше, чем мимо промчался первый отряд всадников в красно синих накидках кавалеристов Йорка.
Позднее навстречу несколько раз попадались спасавшиеся бегством остатки войск Ранлоу, но поворачивать обратно мы не стали и продолжили
неспешное движение на север.
— Через заградотряды на границе Долины Кедров с Ранлоу нам с клеймами так и так не проскочить, — рассудил Шутник, — а обратно в эту
мясорубку меня как то не тянет.
— Да и пока мы не бежим вместе со всеми, на нас внимания не обращают, — кивнул согласившийся с ним Арчи.
— Это до поры до времени, — посмотрев на укрытого дерюгой тайнознатца, предупредил приятелей я. — Надо найти место, где себя в порядок
привести можно.
— В лес сворачивать не будем, — решил здоровяк и, взмахнув вожжами, поторопил двух впряженных в телегу коняг. — Попадется какой постоялый
двор на дороге, там и остановимся.
А вот с постоялыми дворами не заладилось. От одних остались лишь обугленные деревяшки, другие заняли остановившиеся на ночь солдаты Йорка,
а в третьих пировали заранее начавшие праздновать победу бунтовщики и примкнувшая к ним всякая шваль.
— Дальше так и будем на север двигать? — Я перебрался к тайнознатцу и приложил руку к груди. Сердце бьется — значит, очухается. Оглядев его
местами обуглившуюся хламиду, я попытался ее стащить, но она буквально расползлась по швам. Да и тень с ней — все равно носить уже нельзя.
С перчатками дела обстояли не лучше — толстая кожа почти полностью прогорела и растрескалась. Надо бы от этих вещичек избавиться. Неровен
час, на пикет красных кошек нарвемся.
— А куда еще? — сплюнул на дорогу Габриель. — В Альме на корабль сядем и обратно в Империю вернемся.
— Главное, чтобы монет хватило, — кивнул Арчи.
— Не хватит — матросами завербуемся, — беспечно отмахнулся Шутник. — Ты вот что, Арчи, правь ка к обочине.
— А что такое?
— А то, что ваши кольчуги и моя бригандина любому патрулю, как быку — красная тряпка. Сразу ясно — либо лиходеи едут, либо солдаты Ранлоу
недобитые.
— Можно подумать, так непонятно, кто мы такие, — пробурчал Арчи.
— Так — отбрешемся. Не станут же они нас для проверки догола раздевать, — резонно, в общем то, возразил ему Шутник. — Мечи Кейна припрятать
можно. Они еще сгодятся, а доспехи выкинуть надо, и, ты уж, Арчи, не обессудь, твой фламберг тоже.
Арчи только скрипнул зубами, но спорить не стал.
Так мы и поступили. Благо особой необходимости ни в доспехах, ни в оружии пока не было — пролетавшие мимо вражеские всадники не обращали на
нас никакого внимания.
Так мы и поступили. Благо особой необходимости ни в доспехах, ни в оружии пока не было — пролетавшие мимо вражеские всадники не обращали на
нас никакого внимания. Но то — ночью. Вот рассветет, и первый патруль — наш.
— Поворачивай, поворачивай, — задергал Шутник Арчи за плечо, когда впереди показалась развилка на Йорк.
— Твою тень, — выругался я.
Северный проезд был перегорожен наскоро вытащенным на дорогу сосновым стволом. С сосной бы мы, конечно, церемониться не стали — отволокли в