Дежурившие на въезде стражники в легких доспехах из проваренной кожи к приезжим особо не цеплялись, багаж не потрошили, но нет нет, да и
выдергивали из монотонно бредущего в обе стороны потока подозрительных на их взгляд личностей. Кого то отпускали сразу, кого то отправляли
в комендатуру, но сила применялась лишь в исключительных случаях. Столичные жители по праву гордились, что их город считался одним из самых
безопасных и спокойных поселений.
Прикрепленные к посту монахи в балахонах ордена Святого Патрика в сторону дороги, казалось, не глядели вовсе, но впечатление это, без
всякого сомнения, было далеко от действительности — недаром при них постоянно дежурил посыльный. Да и десятник время от времени спрашивал у
монахов совета относительно то одного, то другого остановленного для досмотра путника.
К моему немалому облегчению, ни вооруженные глефами и короткими мечами стражники, ни степенно перебиравшие четки монахи никакого внимания
на нас не обратили, и мы спокойно миновали сначала один, а потом и второй пост. Арчи уверенно вел нас к постоялому двору, и мне оставалось
лишь тащиться следом и не терять его из виду на заполненных людьми улицах.
А это оказалось весьма нелегко — словно приехавший из провинции крестьянин, я вертел головой по сторонам и несколько раз даже поймал себя
на желании выругаться от восхищения. И было от чего: вздымающиеся к небу колокольни и кажущиеся невесомо ажурными башни, цветные витражи
фасадов, влажный мрамор фонтанов и статуй, резные гранитные лестницы, засаженные цветами клумбы и газоны, сложные системы постоянно
вращающихся флюгеров, каменные мостовые с понижениями дождевых стоков и коваными решетками ливневых канализаций… Первое время все это
притягивало взгляд и заставляло оглянуться, пытаясь понять, как местные жители могут спешить по своим делам, не обращая внимания на такую
красоту.
Потом это великолепие примелькалось и на первое место вышли люди. Столь пестро и непохоже одетых горожан мне не доводилось видеть даже на
рынке Геладжио. С любопытством осматривались по сторонам наряженные в свободного покроя шаровары и не по погоде легкие цветастые рубахи
бритые наголо заозерцы. Целеустремленно шагали по своим делам пепельноволосые выходцы из Норлинга, отличительной чертой которых являлись
едва доходившие до середины бедра плащи, короткие изогнутые сабли и множество золотых украшений. В сопровождении слуг и оруженосцев по
улице проехал черноволосый полесский рыцарь с серебряным волком на зеленом поле герба. Приезжий крестьянин вел под уздцы запряженную в
тяжело нагруженную телегу гнедую лошадь, а бородатые батраки присматривали, чтобы ни у кого не возникло желания стащить привезенные на
рынок товары.
Местных жителей на улице тоже хватало, и они были одеты не менее пестро, чем приезжие. Преобладали темно синие и зеленые камзолы,
коричневые и серые плащи, невысокие кожаные сапожки и туфли с длинными острыми носами. А еще — белоснежные манжеты и кружева, шляпы с
перьями и береты дворян и преуспевающих купцов. И, конечно, сутаны и подпоясанные веревками балахоны священников, монахов и послушников. С
поясов многих горожан свисали кинжалы и короткие шпаги — оружие скорее церемониальное и статусное, нежели боевое.
Кстати, именно из за оружия стражники нас первый раз и остановили — очень уж вызывающе смотрелся фламберг за спиной у Арчи. Да и мои мечи
под плащом натренированный взгляд замечал моментально. И кому кому, а городским стражникам грех было жаловаться на отсутствие практики, так
что по мере продвижения к центру города цеплять нас стали почти на каждом перекрестке.
— В старом городе ваши патенты не действуют, — предупредил нас один из стражников — мрачный седоусый верзила — и наконец вернул изученные
вдоль и поперек бумаги.
— В курсе, — кивнул Арчи и поправил петлю с мечом.
В который уже раз спрятав церковный патент, я отвесил затрещину пытавшемуся стянуть у меня с пояса кошель чумазому мальчугану, покачал
головой, дивясь столь грубой работе столичных карманников, и больше по сторонам уже не глазел. Попадется кто чуть более ловкий, и будешь
потом локти от досады кусать.
— Ну что, глаза на лоб еще не вылезли? — снисходительно похлопал меня по спине Шутник.
— Да прям уж, — как можно небрежней отмахнулся я.
— Ну это еще окраины, вот Остров Семи Угодников увидишь, посмотрю я тогда на тебя, — фыркнул Габриель.
— Куда прете?! Дорогу! — Кучер в синей с серебряным шитьем ливрее, привстав на козлах кареты, вовсю размахивал хлыстом, но горожане и без
этого резво разбегались в стороны.
Карета прогрохотала по брусчатке, едва не размазав нас по высокому ограждению моста, под которым протекала речушка, больше напоминавшая
широкий ручей.
— Выродок, — разглядев на дверце герб с крылатым змеем и тремя белыми бутонами роз, я сплюнул в воду и проводил взглядом пристроившихся на
задках кареты дюжих телохранителей — два крепкого сложения парня в поддетых под плащи кожаных доспехах настороженно оглядывали толпу.
Следом за каретой проскакали трое верховых.
— Кейн, Габриель, — позвал нас Арчи, — нам сюда.
Свернув в проулок, мы через полсотни шагов вышли к окруженному стенами соседних домов небольшому тенистому дворику. Арчи провел нас мимо